- Ланита, Томас, Ланита.
- Ваша память крепка, как никогда, господин.
- О, дорогой, Ланиту не забудет даже умственно-отсталый.
- Я сделаю вид, что не заметил оскорбления, господин.
- Извини, друг - мне пора! - воскликнул Карранс, закрыв дверь и выбежав на парковую дорожку. С облегчением увидев, что Кархария впереди нет, он трусцой побежал к восточному выходу из парка, за которым находилась дорога, ведущая к Чешуистым Воротам.
Прошло не меньше получаса, прежде чем он, миновав громадную каменную арку ворот, ряды административных зданий, и немало напугав утренних прохожих, оказался возле Первого Храма. Это сооружение, возведённое первыми чудотворцами, размерам превосходило всё, что Карранс видел в своей жизни. Ко входу вели сотни ступенек, белоснежные стены попирали огромные статуи Трёх Богов. Золотые шпили блестели в лучах солнца, видимые по ту сторону Англерса.
Карранс, будучи мужчиной в расцвете сил, с лёгкостью взбежал по ступеням и обернулся, ещё раз полюбовавшись видом на Королевскую Площадь, которая представляла собой огромный прямоугольник небесного цвета, от которого отходило множество улиц. В центре этого прямоугольника располагался чудесный бассейн с фонтанами. Вода в нём была бирюзового оттенка, а на поверхности плавали голубые, фиолетовые и алые лепестки ирисов. Солнце уже взошло на городом, одаривая всё вокруг тёплыми прикосновениями своих лучей.
- Ах, как я люблю этот город, - с наслаждением сказал Карранс мягкому ветру и двинулся дальше.
Прихожане расступились перед ним, осеняя себя благословляющими жестами. Карранс улыбался каждому и поднимал руку с зажатым в ней ключом.
Пройдя через весь зал, в котором мог целиком уместиться Канстельский Храм, Карранс зашёл за Алтарь, посвящённый богу земли Ориду. В серой рельефной стене были прочерчены линии, обозначающие дверь. Разглядев в сочленении мозаичных плиток отверстие, архиепископ снял с шеи ключ и с гулко бьющимся сердцем вставил его. После нескольких поворотов ключа дверь бесшумно распахнулась. Достав смарагдовый символ из дверной скважины, Карранс шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась тоже без шума.
Какой он из себя, этот Рензам Рект?
Кто-то видит в нём жёсткость и жестокость.
Кто-то - невероятную храбрость и склонность к риску.
Я же вижу в нём тщательно скрываемое горе.
Саламах Инги, "Жизнь великих людей", том 3,
1089 год от создания Триединой Церкви.
В следующее мгновение Гирем обнаружил, что находится в весьма щекотливой ситуации. Все жители Геррана от мала до велика, а также отец и его телохранители, сейчас смотрели только на него.
