— А мы торопимся? — удивленно взглянул на него старик. — Лично я — нет.
Он сладко улыбнулся, глубоко затягиваясь дешевым табаком. Окурок почти обжег ему пальцы, когда старик все же смял его в пепельнице.
— Я просто думал, что… — смутился молодой человек.
— Приказа думать я тебе не давал, — отрезал старик. — Без тебя умных до хрена, сопля инкубаторская. Думать он тут решил, блядь, посмотрите на него!
Интеллигент покрылся красными пятнами, но промолчал.
— В общем, так, — жестко произнес старик, — Ждем вестей от нашего агента. Рано или поздно он выйдет на связь. Я не верю в то, что он внезапно начал проявлять участие или перешел на сторону капитана Астарты, а это значит, что он с нами свяжется. Надо дать время на адаптацию, время на полное сращивание вложенных программ и распаковку спящих модулей. Слишком рано пока хоронить мертвецов.
Старик мерзко захихикал. Внезапно он резко встал и поплелся к выходу, переваливаясь с ноги на ногу, словно инвалид. Со стороны могло показаться, что у старика вместо ног протезы, или что он безумно устал со смены в ремонтных доках. На самом деле и то, и другое было почти правдой.
ГЛАВА 12 «АСТАРТА». КАЦМАН. ПОХМЕЛЬЕ
Мама, я не могу больше пить
Мама, я не могу больше пить
Мама, позвони всем моим друзьям
Скажи — я не могу больше пить
Вот она — пропасть во ржи
Под босыми ногами ножи
Как достало жить не по лжи —
Я не могу больше пить
Аквариум — Мама, я не могу больше пить
Кацман открыл один глаз. Судя по его ощущениям, это был третий глаз, возникший прямо посреди лба и обозревающий обстановку с высоты тонких миров. Боцман вслепую потянулся за бутылкой местного самогона из еловых опилок и птичьего помета, нашел емкость и лихо опрокинул ее в рот.
Во рту не появилось ни капли живительной влаги. Так и не разлепив ни одного глаза, Джек потряс бутылку в рот, даже облизнул горлышко, но, убедившись в бесполезности своего занятия, разом открыл оба глаза.
Неяркий свет технического отсека показался боцману солнцем Магарры, вошедшем в зенит, и ослепляющим своими жестокими бело-голубыми лучами.
В голове тут же появилось тиканье часов, отмеряющих последние секунды жизни боцмана. Взгляд осоловевшего бедолаги уперся в кривую и помятую этикетку на бутылке, которую он все еще продолжал держать перед раскрытым ртом.
— «Jack Daniels», — хриплым шепотом произнес он, читая надпись, — тезка, значит. И чего ж ты такой жестокий, а?
Кацман страдальчески отшвырнул пустую тару в угол, где та звонко ударилась о своих стеклянных соседок.
