Я вернулся в свой убогий кабинет — в самом конце последнего коридора, куда свет разочарованно отказывается проникать, а уборщики не добираются никогда. Никаких признаков власти и влияния. Эйе был, разумеется, прав: я медленно опускался на дно, словно опавший лист в стоячем пруду. И действительно, очарование прошлой ночи и встречи с царицей отступило перед резким светом дня, и я начинал понимать, что едва ли знаю, с чего начинать. В подобные дни я чувствовал себя, как в поговорке: хуже, чем помет стервятников. Бабуин брел впереди меня, он знал дорогу, как знает все, что действительно важно.
Хети ждал меня. У него есть манера сразу обрушивать на меня поток информации, который я способен переносить только в хорошие дни.
— Сядь.
Он на мгновение запнулся, смущенный.
— Говори.
— Прошлой ночью…
— Погоди.
Он остановился с раскрытым ртом, переводя взгляд с меня на Тота, словно животное могло объяснить ему причины моего дурного настроения. Так мы и сидели, словно трое болванов.
— Скажи, Хети, ты веришь в справедливость?
Судя по его лицу, вопрос его ошеломил.
— Что ты хочешь этим сказать? Верю ли…
— Это вопрос скорее веры, чем опыта, не так ли?
— Я… верю в нее, но не сказал бы, что когда-нибудь видел ее собственными глазами.
Хороший ответ. Я кивнул и сменил тему:
— У тебя есть новые сведения.
Он кивнул.
— Нечто, что ты видел собственными глазами, — продолжал я.
Он снова кивнул:
— Нашли еще одно тело.
— Очень печально, — спокойно промолвил я. — Когда оно было обнаружено?
— Сегодня рано утром. Я искал тебя дома, но ты уже ушел. Этот труп не такой, как прежний.
Должно быть, она была прекрасна. Прошлой ночью она, наверное, еще была молодой девушкой, лет восемнадцати или девятнадцати, которая вот-вот достигнет полного расцвета своей красоты. Вот только сейчас то место, где было ее лицо и волосы, закрывала маска из золотой фольги. Кончиком ножа я аккуратно подцепил прилипший уголок и увидел, что под золотом не было лица — ничего, кроме черепа и окровавленных тканей и хрящей. Ибо кто-то с утонченным и отвратительным искусством снял кожу с головы девушки, как спереди, так и сзади, уничтожил лицо и вынул глаза. В очертаниях маски, однако, остался живой отпечаток черт жертвы, когда фольгу, придавая ей форму, прижимали к лицу. Это было сделано до того, как некто изуродовал красоту девушки. Возможно, маска поможет ее идентифицировать.
На шее девушки, засунутый под белую холщовую рубашку, висел амулет-анх на тонкой золотой цепочке; исключительно прекрасный образчик ювелирного искусства, дарующий защиту, поскольку этим символом обозначается слово «жизнь». Я осторожно снял украшение и положил холодное золото на свою ладонь.
