Как говорится – «Больная голова…»
Встретились, обнялись, пустили каждый по слезе и поехали к нему домой, что находился по адресу – улица Чкаловская дом тринадцать.
Отойдя с дороги, обогрев душу и желудок горячим чаем, под влиянием внимательного, заботливого и любящего взгляда, беженка, впервые в жизни, рассказала, во всех мельчайших подробностях, о своём «счастливом» замужестве и его побочных эффектах.
Старый участковый рвал и метался, неуклюже прыгая на одной ноге, размахивая руками, используя, по отношению к Петру, весь свой негативный словарный запас, накопленный во время долгого проживания в советской глубинке.
Вдруг, в конце повествования, он резко изменился и предложил дочери, не много не мало – сходить в кино.
Та, ошарашенная таким поворотом событий, попыталась отказаться, но под отцовским напором – поддалась.
От выработанной способности, к прогибу под мужским желанием, не так-то просто избавиться.
Уложив спать маленькую дочурку и сев в вызванную машину такси, она, всё ещё толком не поняв значение данного поступка, уехала в кинотеатр.
В этот год, по стране, с триумфальным успехом шел «Белый Бим – Чёрное ухо». Английский сеттер (хотя в повести он был шотландским), с жутко грустным взглядом, выплеснул пару вёдер свежего масла в уже чуть потушенное пламя внутреннего, нестабильного, психологического состояния, и Людмила, готовая сорваться окончательно, сев в дожидавшуюся её машину (участковый – звание конечно не генеральское, но тоже вес имеет), вернулась к оставленными ей отцу и дочери.
Достав из почтового ящика ключ (сие место было указано ей перед отъездом), она открыла замок в воротах и прошла во двор.
На звонок никто не открыл.
Странно. Не спать же он там завалился.
Решив постучать в окна комнаты либо кухни, она начала обходить дом, но тут заметила, что одно из стёкол, на веранде, отсутствовало.
Влезла.
Открыв дверь в жилое помещение, она обнаружила, на полу, лежащего подростка лет семнадцати.
Наклонилась, пощупала, пульс есть – живой.
Стоило страху только-только поудобнее обхватить своей пятернёй её фиброзно-мышечный орган гоняющий кровь по сосудам, как в соседней комнате заплакала Томочка и ему пришлось мгновенно ретироваться.
Забыв про всё, мать бросилась на звук издаваемый родным чадом, которого, неожиданно, застала на руках незнакомого парня, по возрасту схожего с тем, что на кухне.
На полу, с кровавым месивом вместо лица, лежал Семён Семёнович, почему-то одетый в женское платье. Если бы не характерная черта в виде отсутствия одной из точек опоры, то опознать её предполагаемого отца, в этом неподвижном куске мяса, было бы не легче, чем вычистить Авдеевы конюшни.
