Её спасли, ребёнка – нет.
Всё вернулось на круги своя.
За исключением внутренней покорности.
Мысль о побеге, прочно засела в голову обладательницу хронической гематомы. Оставалось ждать случая, толчка.
И он не заставил себя ждать.
Нарушив категорический запрет и, задумавшись, загрузив в стиральную машину «чёрное» вместе с «белым», добропорядочная жена, представив «в красках» последствия, поддалась панике и закричала.
«Прибежал на крик петух,
Полетел из утки пух.
И послышалось в кустах.
Га-га-га! Кудах-тах-тах!
Эту драку до сих пор
Вспоминает птичий двор»
[37]Ночью, пока благоверный спал, Людочка, взяв документы и весь запас так долго накапливаемых денег (красные Жигули «Копейка», были у Петра идеей фикс), она вышла из дому, чтобы больше туда никогда не вернуться.
Никому не сказав ни слова, она переехала в Харьков. На первое время поселилась в гостинице, затем, узнав от старой уборщицы, что та не прочь была бы подселить к себе квартирантку, перебралась к ней.
Шестидесятитрёхлетняя Аксинья Рихторовна, оказалась интеллигентнейшей женщиной, играющей на рояле, поющей романсы и регулярно цитирующей Ахматову, Теффи, Пастернака, Комаровского, Сологуба и многих других, неизвестных для Понеделко, светил серебряной поэзии. Только вот Маяковского почему-то не любила и периодически критиковала.
А жизнь то, оказывается, имеет смысл.
Но сюрпризы на этом не закончились – она вновь была беременная.
Ребёнок, насильственно зачатый, но такой желанный, родился ровно в срок, с нужным весом и состоянием здоровья. Посовещавшись, женщины дали ему, а точнее ей, имя – Тома. Тома Николаевна.
Тут бы и сказке конец, да кто слушал молодец, но… Людмила встретила Петра.
Заходя в магазин, она увидела знакомую фигуру, стоящую к ней спиной у прилавка и услышала голос.
Тот самый голос.
Перепутать было невозможно.
Людмила бросилась домой.
Как он тут оказался? Знает ли он, где она живёт? Что будет с ней и Томочкой, когда он их найдёт?
Это не важно. А важно убежать, исчезнуть, раствориться, как можно быстрее, дальше, незаметнее.
Собрав необходимое и схватив в охапку полугодовалую дочь, она, даже не попрощавшись с Аксиньей Рихторовной, метнулась на вокзал. Купив билеты на первый же поезд, идущий в Москву, отбила в привокзальном телеграфе предполагаемому отцу, что едет к нему, но при этом очень просит сохранить всё в тайне.
Так, сделав пересадку в российской столице, Людочка оказалась в маленьком уральском городке.
Семён Семёнович, придя за час до прибытия поезда, уже ждал, стоя на перроне. Несмотря на разболевшуюся ногу, волнение от встречи не давало присесть, больше чем на пять минут к ряду.
