— Но и мы железа притащили. — Валерка кивнул на горку капканов, лежавших у дерева.
Юрка усмехнулся: «Эти железки так, на всякий случай. Сеголеточков не добудем, тогда железных друзей на бобровых вылазках и расставим. Что они поймают, то и подойдет. Не пустыми же с весновки возвращаться… На безрыбье и рак рыба, так вроде народ говорит. А пока мы сюда притопали за сеголетками. Хотя подойдут и второгодки, и трехлетки. В общем, звери с шириною хвоста до моей ладони», — и Юрка продемонстрировал ладонь.
— В воде хвоста не видно, — смутился Валерка.
— Зато звериную башку видно. Большая она или маленькая. Например, с котелок или меньше. — Юрка указал пальцем на котелок с чаем и на кружку, стоявшую рядом с ним. Взял кружку в руку.
— Совсем с тобой затрепался, — сказал он. — Про чай забыл. Сделал глоток. — Не остыл еще.
— А ты чего сидишь?
— А я выпил — ответил Валерка. — Пока ты рассказывал.
— Во дает! — Юрка усмехнулся и глотнул еще чая. — Да! Забыл! Лучше, если бобр будет черного цвета. Такого увидишь, сразу бей. Черные шкуры на черном рынке ходом уходят, — он рассмеялся. — Хотя и от рыжих не отказываются. В общем, зверя решил стрелять, начинай медленно поднимать ружье. Вот так. — Юрка поставил кружку на нары и взял в руки ружье. — Не спеши!
Прошло больше минуты, пока приклад «тозовки» уперся в Юркино плечо.
— А бобр уплывет?
— Никуда не денется. Если уплывет, то обязательно вернется. Главное в нашем деле — зверя не подшуметь. Если подшумишь, тогда хуже. В этот вечер они по светлому могут больше и не выплыть. Станут ночью кормиться. Считай, заря пропала. А так целишься в глаз и стреляешь в голову двумя нолями.
— Не утонет? — Валерка подбросил в костер сухих сосновых веток. Они вспыхнули и затрещали. Стало светлее.
— Не утонет! — Юрка прикурил папиросу. — Сколько раз я вот так. Хлоп нулями по голове — и готов. Главное, положить зверя сразу. Наповал. Добивать бобра на воде нельзя. Вот в этом у многих ошибка. После первого выстрела бобр начинает в реке кувыркаться, а они по нему второй раз стреляют. Еще перезарядятся и палят, и палят. Дробью по туше так врежут, что дырок в теле не сосчитать. Зверек и тонет. Дураки, не знают, что бобр, когда плывет, у него легкие полностью воздухом заполнены. Когда добывают с первого выстрела, воздух так в легких и остается. И плавает мертвый бобр на поверхности воды, что поплавок на рыбалке. Я, бывало, такого бобра палкой притоплю, ради эксперимента, он под воду уйдет, смотришь — бульк и выплывает бобришка наверх. Снова топлю, а он опять всплывает. Вот такие научные исследования в дикой природе. — Юрка на секунду умолк. Задумался. Продолжил. — На берегу старайся кастера не стрелять. Кажется, проще простого. Сидит зверь на земле. На сухом месте. Ты его выстрелом свалил и он твой. Но, во-первых, зверь крепок на рану, а во-вторых, одна дробина возьмет и попадет по грудине. Тут у бобра пневмоторакс образуется или как там у мужиков такое называется?
