— Как вы красиво рассказываете! — воскликнула Шина. — Почему же вы уехали оттуда? Как вы могли оставить все это?
— Я здесь, потому что защищаю интересы своего народа, своей страны, которой я принадлежу. Ведь мой отец — англичанин!
Шина улыбнулась на это.
— Впервые увидев вас, я подумала, что вы чистокровный англичанин, — сказала она. — Но затем поняла, что нет.
— Мой отец пытался меня сделать таким, — тоже улыбнулся Люсьен.
— Затем Харроу и Кембридж, но тщетно. Внешне я англичанин, но сердце мое принадлежит Марипозе.
— Расскажите мне о ней еще, — попросила Шина. Она слушала его как ребенок, которому рассказывают сказку.
Мансфильд говорил о старых зданиях и укреплениях, оставленных испанскими завоевателями, об Индейцах, которые являются последними носителями знании о древних ремеслах и старинных языческих обрядах, о гаучо с их отделанными серебром ремнями и седлами, их занятиях и обычаях.
Он говорил о фиестах под летним небом и фандаго[1]. Только истинный испанец может танцевать их, об особенном вкусе вина из местных сортов винограда и о матэ — чае, который жители Южной Америки пьют из тыквы.
— Как бы я хотела попасть туда! — воскликнула Шина, когда Люсьен замолчал.
Она не представляла, насколько восхитительно выглядела в этот момент, подавшись вперед и озаренная светом пламени. Ее губы приоткрылись, настолько его рассказ заворожил ее, а широко открытые глаза выражали восхищение.
— Возможно, когда-нибудь вы там побываете.
— Как бы это было замечательно! Но если посол и мадам Пелейо возвратятся на родину, им не потребуется английская гувернантка.
Говоря это, Шина понимала, что, когда Пелейо уедут, ее миссия в посольстве будет закончена. Как прислали ее в Париж странные друзья дяди Патрика, так и отошлют обратно, когда она выполнит задание или из-за того, что провалит его.
Но она не хотела покидать этот красочный мир, где минуты ужаса сменялись восхищением.
— Я должна идти наверх, — произнесла тихо Шина, но сама не двигалась.
— Как жалко, что в таком очаровательном халате вы оказались в пустой библиотеке. — Люсьен Мансфильд смотрел на нее не отрываясь.
— А вы думаете, что я ожидала встретить там вас? — наивно спросила Шина.
— Нет, конечно, — улыбнулся он.
Она опустила глаза и пододвинулась на край стула:
— Спасибо, что были так добры ко мне.
— Я — добр? А я счел себя эгоистом, — проговорил он грустно. — Я тоже иногда чувствую себя одиноким.
— Вы чувствуете себя одиноким? — удивилась Шина. — Это невозможно.
