Появившийся на рейде Стокгольма печально известный «Презент», вызвал в столице немалый переполох, а заявленные Паниным требования повергли королевский двор в шок.
— Но это же против всех европейских правил! — вскричал побледневший Густав, выслушав невозмутимую речь посла.
— Как известно, в любом правиле есть исключения, — пожал плечами Панин. — Когда я могу надеяться на ответ вашего высочества?
— Ответа не будет, — прошипел король, впившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. — А теперь убирайтесь с моих глаз к своей императрице, или я прикажу вас повесить.
— Ну что же, честь имею, — склонился в изящном поклоне граф и попятился к предупредительно распахнутой слугами высокой двери.
А чуть позже, стоявший под парами фрегат поднял якорь и провожаемый сотнями глаз, вышел из гавани.
Вечером, у пустынного побережья острова Готска-Санден, у «Презента» состоялось короткое рандеву с «Левиафаном», после чего тот ушел под воду и двинулся в сторону шведской базы. Расположенная на островах в устье реки Люккебюон, она имела прекрасно оборудованный рейд, неподалеку от которого располагалась одна из крупнейших в Европе судоверфей.
В миле от входа в устье, Морев приказал застопорить ход и внимательно осмотрел в перископ открывшуюся перед глазами акваторию. На ней, в строгом порядке, стояла на бочках шведская эскадра. На стройных мачтах линейных кораблей и фрегатов полоскались синие, с желтыми крестами флаги, между эскадрой и берегом сновали катера и шлюпки, на эллингах верфи высились корпуса строящихся кораблей. Все вместе напоминало старинную морскую гравюру из собраний голландских живописцев, и на какое-то мгновенье Морев залюбовался этим живописным пейзажем. Затем он уступил место у перископа сопевшему над ухом светлейшему и отдал команду приготовить к выстрелу торпедные аппараты.
В целях экономии ядерных зарядов, шведскую базу решено было атаковать торпедами, оснащенными боеголовками с так называемой «морской смесью». Она отличалась высокой разрушительной силой, и двух торпед, по мнению Пыльникова, было вполне достаточно чтобы поднять эскадру на воздух.
— Гожие корабли у свеев, лучше османских, — оторвавшись от перископа, сказал князь. — А сжечь их надобно, иначе нельзя.
Морев молча кивнул, и через минуту корпус «Левиафана» дважды вздрогнул. Затем последовала серия гулких взрывов, и на рейде начался сущий ад.
Корабли вспыхивали подобно громадным свечам, в небо взлетали обломки мачт, такелажа и обшивки, густые клубы дыма окутали верфь.
