– С семьей как рассталась?
Девушка на мгновение взглянула Октис прямо в глаза.
– Все хорошо. У меня теперь и крыша над головой есть и откармливают меня всем домом.
– И что же – не скучаешь?
– Сестре уже приданное и муж – имя теперь ее не знаю. Скучаю я по братьям и сестрам. Как ночью взгляну в небо на Младших, так тоска пробирает.
– А я почти не помню родных. Так. Только отголоски какие-то. Словно сама придумала.
Налив закончила с нарукавниками. Октис сама расстегнула юбку и осталась сидеть на ней. Сама расправила застежки за наколенниками, развязала узлы и ослабила шнуровку.
– Тяни на себя.
Налив послушно начала стягивать сапог.
– А тебя ка... Вас как зовут?
– Я же сказала, что не на много старше тебя. Переживу и «на ты». Зовут меня Октис.
– Странное имя. Оно ничего не означает. – Ляпнула девушка.
А может, влупить ей все-таки? Слегка, чтоб не расслаблялась?
– Это ветераны Железной Гвардии имя мое переиначили. – Сдержалась Змея. – У них говор другой был, чем в моих местах, да и имена наши детские не подходили. Имя воина должно вызывать страх, а не улыбку. А звали меня – Актися. Представляешь: Герой битв при реке такой-то, победитель таких-то... А-К-Т-И-С-Я?
– Ну, уже лучше звучит, хотя то же ни о чем.
– Это трава такая! – Бестактная деревенская дура! – Растет в низинах и на болотах сплошняком. Когда идешь, ноги заплетаются. Ну и толку с нее никакого: ни супа, ни каши не сваришь.
Налив стащила сапог и улыбнулась в первый раз.
– Родители назвали тебя бесполезной надоедливой травой с болота?
Октис криво улыбнулась в ответ.
– А твоим ума хватило только детей пронумеровать.
Налив захотелось улыбнуться чуть сильнее, но она тут же вспомнила, что еще недавно готовилась совсем к другому.
– Вы… ты, говорят, приехала на огромном волке?
– Нет. – Усмехнулась всадница. – Седлоног – это седлоног. Не волк. Они не похожи. Разве что издали.
Налив ответ устроил. Главным образом тем, что он был, и ей его давали по-прежнему с охотой.
– А зачем ты меня взяла, когда не собираешься мучить, как неумелый мясник скотину?
– Мне так проще. Мне отдых и обслуга нужны, а не страсти. Уж лучше посмеюсь над твоей неловкостью, чем буду заставлять местных матерых работать руками, а не жопой. Да и не хочу, чтоб мерили меня своим опытом и сравнивали с собой.
Налив стащила второй сапог.
– А я, как Даля сказала, что опять солдат тощую и молодую хочет, так в слезы и просить начала. А как сказала, что солдат еще и женщина, что уж точно не за лаской пришла, и не обойдется – в угол забилась. Пока не пригрозили, что выгонят. А как это – одной, если и в свидетели тебе никого нет? Я ведь и не знаю, что там может быть. Понимаешь?
