— Ты предпочитаешь общаться при свидетелях? — с сарказмом спросил Дракон по-рутенски. — Лицедейские таланты открылись?
Я многозначительно повела глазами в сторону лестницы, мимоходом восхитившись тому, с каким искусством спрятался под ней капитан. Вот что значит военная выучка!
— И не только, — кивнул Влад. — В привратной башенке засели лучники. Я успею отвести от нас одну-две стрелы, прежде чем мы с тобой превратимся в любимых тобою ежей, а вон за теми розовыми кустами…
— Это шиповник, — проследила я взглядом.
— К демонам ботанику!
— Погромче ори! Стрелки имеют все шансы свалиться тебе под ноги вместе с башней. Постройка ветхая, и от звуковых колебаний…
Я молола какую-то наукообразную чушь, неспешно отыскивая свое оружие.
— Уходи, Дракон, — проговорила я, приставляя острие к его груди. — Я сама здесь справлюсь, а завтра встретимся. Я все бумаги подпишу, какие скажешь…
И вот тут мне стало по-настоящему страшно.
— Никогда. Не смей. Мне. Приказывать.
Он говорил ледяным тоном, от которого захотелось сразу же зарыться в землю хотя бы головой, как поступает в таких случаях иноземная птица штраус. Я глубоко вдохнула, с досадой замечая, что шпага в моей руке ходит ходуном. Повисла страшная звенящая тишина, в которой я слышала только частые удары своего сердца. Влад прищелкнул пальцами. Я испугалась, ожидая полного онемения членов (в наложении чар недвижимости господарь равных себе не знал), и облегченно выдохнула. Источник, благородные доны, это вам не еж чихнул, это блокировка стихийной магии, ибо черпать из себя силы он позволяет только на расстоянии.
— Пфф… — К удивлению, неудачное колдовство князя не расстроило, а позабавило. — Усы еще себе наколдовала, сумасбродка. Не вздумай сопротивляться…
Я и не собиралась. Интересно, чем он стрелы отводить собирался,.пустозвон? Обзывается еще…
Влад закутал меня в свой плащ и перекинул через высокую лошадиную холку. Моя… гм… спина, а точнее, нижняя ее часть, трогательно поднялась к небесам. Было очень стыдно и неудобно. Поэтому я немного повсхлипывала, переживая о позорной ситуации, а потом уснула, убаюканная мерным ходом лошади.
Мне было по-настоящему хорошо. Просто закрыть глаза — не для того, чтобы припомнить обрывки фраз, подслушанных за день, не для того, чтобы просчитать очередную комбинацию или повторить мудреный термин…
Эй, осади! Что ж это творится, люди добрые? Чего это меня с лошадушки снимают? За какие такие прегрешения лиходеи отдыха лишают?
