Я неспешно разоблачаюсь.
И использую вынужденную паузу, чтобы сообщить тебе одну деталь, поведанную мне Франсиной Шокот между двумя стипль-трахами.
Во время смакования окороков совместно со своим соблазнителем она была удивлена, насколько тот загорелый. Даже спросила: «Вы прибыли из тропиков?» Он улыбнулся вместо ответа. В русском ресторане, когда он вынимал свой лопатник, чтобы расплатиться по счету, мисс Франсинунетта, у которой, как и у абсолютного большинства девиц, один глаз смотрит прямо, другой шарит вокруг, заметила абонемент фитнесс-клуба: Институт Аполлона, желтую карточку с коричневым рельефным силуэтом близнеца Артемиды.
И как, по-твоему, поступает Сан-А? Естественно, он заходит глянуть на этот шикарный клуб.
Ч. т. д.!
Когда я готов и уже в кокетливом пеньюаре, мамзель Лоика снова берет меня под свою опеку. Ванна наполнена, пора окунаться. Я скольжу со сладострастьем в мутную вязкую воду, в которой вымачиваются водоросли, с ощущением, что погружаюсь в маринад. И что сейчас из меня будут делать кроличье рагу. В таких случаях, если тебя пригласили на пирушку, рекомендую хвостик, как и в поросенке.
Какие-нибудь извращенцы и даже извращенки, которых я знаю, вообразят, что Институт Аполлона руководствуется тайскими методиками; ничего подобного. Это снобистский притон, очень шикарный и безо всяких там экивоков.
Лоика довольствуется тем, что мастерски управляет водяной струей; ловко обдавая мое тело то с обратной, то с лицевой стороны, не приветствуя господина Ваньку-встаньку даже взглядом. Смущенное сожаление спутывает по рукам и ногам мою чувственность, ко мне относятся так, словно я укрыт магической пеленой. Когда я думаю, что содержатели ночных кабачков толкают танцовщиц к проституции, а владелец Института Аполлона, наоборот, призывает своих амазонок к пуританскому целомудрию, я скорблю о том, что эти противоположные подходы нельзя поменять местами. Но, в конце концов, жизнь такова, какова есть, дерьмо тоже не что-то другое, и из него не испечешь пирога.
Когда я тщательно спрыснут, надраен, высушен, Лоика отводит меня в зал для массажа. Там я говорю себе, что будет must difficult[7] сохранить мою девичью невинность. Как только возвышенная наложит руки на мою эпидерму, бельгиец восстанет из могилы, как в Брабансонке.
Особенно когда эта девчушка доберется до экваториальных областей моей персоны. Согласен, я сохранил на себе плавки, но мортира на двух колесах никогда не позволяла себя стеснить несколькими квадратными сантиметрами стопроцентного хлопка.
