— Ах, ты стервец! — Дидье отвесил напарнику увесистый подзатыльник. — Ничего тебе доверить нельзя. Ну-ка, выкладывай деньги!
Пьер нехотя полез за пазуху и достал оттуда полотняный мешочек, туго набитый монетами.
— Я ведь с вами поделиться хотел, — жалобно заскулил он.
— Ты меня-то сюда не приплетай, бесовское отродье! Ишь чего удумал. Замарать меня хочешь, — Дидье в сердцах отвесил новую оплеуху.
— Довольно, м викарий подошёл вплотную к сторожам. — Извольте, Дидье, изложить события сегодняшней ночи по порядку. И поторопитесь у нас мало времени.
Сторож недовольно засопел, покосившись, на чесавшего затылок, Пьера.
— Мой рассказ много времени не займёт, святой отец. Значит, вышел я, как заведено, обойти хозяйственный двор. Дохожу до этого места и вижу — дверь амбара неплотно прикрыта. Странно, думаю, такого не бывало. Подкрался я тихонько и ухо приложил, а внутри слышу шорох, а потом, вдруг, побежал кто-то. Я ещё сообразить ничего не успел, как вестиарий прямо на меня выскочил. Я, значит, сразу Пьера звать, а вестиария повалил на землю, а он, возьми, и лишись чувств. Я думал поначалу, от страха, что его поймали. Но когда Пьер подоспел и мы вошли в амбар, то сразу поняли, что от страха за своё злодейство.
— Как вам показался вестиарий?
— Чего? — не понял Дидье.
— Ну, каким он выскочил из амбара: испуганным, злым или…
— Да на нём лица не было, хрипел, глазищи выпучил, да все ртом воздух хватал. В общем, не краше висельника был.
— Понятно. Всё это говорит о том, что вестиария гнал из амбара только что пережитый ужас, — заключил викарий.
— Ну, теперь-то, когда вы письмо это прочитали, то ясно, что ужас. А тогда я подумал, что это он брата Гийома повесил.
— А самого брата Гийома вы этой ночью не видели? Должен же он был как-то попасть в амбар.
— Нет, наверное, он пришёл в то время, когда я обходил фруктовый сад, а это с другой стороны.
Викарий посмотрел на висевший труп. Келарь брезгливо отвернулся, камерарий же изо всех сил старался сохранять невозмутимость.
— Хотелось бы мне знать, что здесь на самом деле произошло, — пробормотал викарий. — Снимите его, — велел он сторожам.
Дидье деловито обошёл висельника, примеряясь.
— Пьер, дай-ка мне вон тот табурет. Так не достать, больно высоко висит.
— Что будем делать с покойником? — спросил келарь. — Его ведь невозможно приготовить к погребению, как обычно — самоубийцам нет места на монастырском кладбище. Какой, однако, скандал!
— Да, молвы не избежать, — согласился камерарий. — Прославимся на весь диоцез.
