— В амбаре тоже не позволю оставить, — стал горячиться келарь. — Странно, что отец-настоятель не сделал никаких распоряжений на этот счёт. Может вы, господин викарий, знаете что делать?
— Пусть аббат позаботиться о похоронах, — пожал плечами Матье де Нель. — Почему бы вам не обратиться к нему за указаниями? Кстати, вы можете сделать это прямо сейчас, пока брата Гийома снимут. Я не хочу вас больше задерживать, да и капитул вот-вот начнётся.
— Слышали, он не хочет нас больше задерживать, — возмутился келарь, когда они вместе с камерарием покинули амбар. — Какая предупредительность! Вот взял бы, да сам у аббата и спросил, что с удавленником делать, а то нас послал. Ох, не хочется попадать отцу-настоятелю под горячую руку. Вы видели его лицо, когда он выходил из амбара?
Камерарий усмехнулся.
— Его можно понять. За короткий срок без всякой эпидемии в обители скончалось двое монахов, причём один из них самоубийца.
— Верно, — уже более спокойно согласился келарь. — Аббату не позавидуешь. Не пойму только, с чего это Гийом решил повеситься — на него не похоже.
— Он ведь написал: совесть заела.
Келарь насмешливо хрюкнул.
— Она не могла его заесть и даже слегка покусать не могла. Знаете, брат Жильбер, почему? Потому что у него её отродясь не было, — келарь затрясся в беззвучном смехе. — Уж вы мне поверьте, Гийом был лентяй и пройдоха, но не самоубийца. Да вот только вчера я его распекал за нерадивость, а он лишь скалился. Нет, такие как он, не вешаются.
— А почему вы викарию этого не сказали, когда он спрашивал? — поинтересовался камерарий.
— Не его ума это дело, — сердито отрезал келарь. — Я так считаю, хватит ему тут вынюхивать, загостился визитатор у нас, пора ему и честь знать.
— Но тогда получается, что Гийома…, — камерарий осёкся.
— Кто-то пристукнул, — закончил келарь.
Дидье встал на табурет, но из-за малого роста не смог дотянуться до петли.
— Давай-ка, Пьер, залезай ты и обрежь верёвку, а я подержу покойника за ноги.
— Ага, больно охота мне на его рожу смотреть, — проворчал Пьер. Ему подобная смена ролей была явно не по нутру.
— Лезь, лезь, да помалкивай.
Дидье ухватился за ноги покойника.
— Стойте! — вдруг закричал викарий. — Вставай, Пьер!
— Чего вставай? То залезай, то вставай. Сами не знаете, чего хотите. Вам бы только над человеком измываться.
— Молчи, язва, зашипел на него Дидье.
Но викарий, не обращая внимания на недовольство Пьера, взобрался на табурет.
— Ну, Жакоб, ты видишь?
