– Надо же! – говорю отцу.
– А, – смеется он, – это. Это в рамках социальной программы. Безграмотных и безработных казахов, приехавших в город из развалившихся колхозов, корейцы пристроили на благоустройстве города. Комбинат выделяет что-то около миллиона долларов.
– Такой чистоты нет даже в Москве, перед всенародными праздниками.
– Еще бы, – отец кивает на оранжевые жилеты, – на один окурок три уборщика!
– Круто…
В очереди за билетами, в основном, русские, казахов почти нет; все говорят только о продлении контракта с корейцами.
– …подпишут, или не подпишут?
– Срок кончился…
– Кое-кто хочет ухода корейцев…
– Оно и понятно, казахи на своей земле так и не стали хозяевами.
– Хозяин – это тот, кто умеет распоряжаться своими богатствами, а новые казахи пока не умеют.
– Старейшины жузов (жуз – это казахский род) ждут своего часа, чтобы занять директорские кресла и стать большими аксакалами.
– Тогда городу – каюк!
– И нам всем – каюк!
– Назарбаев считать умеет, – сказал отец.
Действительно, контракт продлили.
Мы стояли на вокзале… Похоже на пошлые стишки. Вокзал, который портит все впечатление от кажущегося городского благополучия. К отходу поезда на вокзал стекаются все отверженные, выброшенные, лишние… Маленький мальчик в рваном трико деловито прикатил самодельную тележку, нагруженную раскладушкой. Что он собирается делать? Не акробатические номера показывать, надеюсь. Нет, разложил какой-то нехитрый товарец. Кормилец семьи, или только себя? Разрывается гармошка, и пьяный исполнитель горланит песни из нашего коммунистического прошлого, с надрывом так выводит, а мне почему-то не жаль ни его, ни этого самого прошлого.
Я купила сыну мороженое, но он не рад лакомству, ему грустно.
Не могу смотреть на нищенствующих детей, мне становится страшно, до тошноты.
Однажды я сказала одному из своих друзей: «Если бы у меня были деньги, я собрала бы всех нищих с улиц, я бы обеспечила им хоть какой-то жизненный уровень…».
– Не трудись, – ответил он мне, – это их выбор. С нищенством невозможно бороться. Они все равно разбежались бы от твоих благодеяний, ведь ты ограничила бы их свободу. Еще и ругали бы тебя, или смеялись, над твоей глупостью.
Пусть. Но мне ближе притча, в которой рассказывается о человеке, бросающем в море, вышвырнутых штормом рыб.
– Зачем? – спросили его, – это бессмысленно!
– Я буду благодарен Богу, если хоть одна из них оживет и поплывет, – отвечал человек.
Ту-тук, ту-тук…
Стучат колеса, отбивая железом, по железу. Стучат…
