— Мне приходилось видеть и не такое, — сказал Шеннон, желая его подбодрить, а сам подумал, что сумеет лишь слегка прочистить рану и получше перевязать. «Тебе еще повезло», — чуть не прибавил он, словно перед ним был раненый, которому отнимали ногу, надеясь спасти жизнь.
Когда Шеннон кончил обрабатывать рапу, солнце уже село. Ветер стих, и глубокая тишина, воцарившаяся вокруг, еще больше подчеркивала драматизм положения. Слышались лишь чавканье осла да хруст срываемой им травы. Раненый тяжело дышал; женщина по-прежнему сидела неподвижно. Казалось, с ними ничего не произошло. Когда Шеннон посоветовал скорее доставить раненого в больницу или хотя бы к врачу, ни один из них даже но шелохнулся.
— Ему нельзя оставаться здесь, понимаете? — не выдержал Шеннон.
— Он говорит, что устал, — откликнулась наконец женщина; ее голос прозвучал глухо, словно откуда-то из глубины. — Это случилось на реке возле ущелья Вальденарос. Мы хотели добраться до Саорехаса со сплавщиками, но пришлось свернуть в горы.
— До Саорехаса отсюда рукой подать, — сказал Шеннон. — Я провожу вас.
— Нет, ни за что! — буркнул раненый. — Если я сяду верхом, нога будет свисать и нальется кровью. Мне станет хуже.
— А если вы проведете ночь здесь, то останетесь без ноги, — возразил ему Шеннон.
— Я застрахован, — резко ответил мужчина, — мне заплатят.
— Если начнется гангрена, страховку вам принесут на кладбище, — обозлился Шеннон. И обращаясь к женщине, попросил: — Помогите посадить вашего мужа на осла.
— Он мне не муж. Просто один из сплавщиков.
— Она шла в Саорехас, и ее попросили проводить меня, — пояснил мужчина.
Шеннон подвел осла. Мужчина не соглашался сесть. В эту минуту показалась повозка, постепенно выраставшая из сумерек.
Подождали, пока она подъедет, и договорились с возчиком. Да, он едет в Вильянуэву и может подвезти раненого. Шеннон же проводит женщину в Саорехас. При виде повозки раненый воспрянул духом. Его уложили на мешки, и повозка тронулась.
Но и оставшись наедине с женщиной, Шеннон не испытал никакого предчувствия. Она держалась отчужденно, почти враждебно. И ему хотелось лишь одного: как можно скорее проводить ее до селения и забыть об этой встрече.
Пока он прилаживал на себе вещевой мешок, женщина уселась на осла, свесив ноги на одну сторону. Затем в нерешительности обернулась к Шеннону.
— Большое спасибо, — выдавила она. — Прощайте, сеньор.
— Как прощайте? Я ведь тоже иду в Саорехас.
Она равнодушно подняла плечи и ударила каблуками осла. Шеннон последовал за ней, считая своим долгом проводить ее, хоть и был задет пренебрежительным отношением.
