— Какого черта она надумала уходить! — И Сухопарый, поднявшись, направился к Пауле. Остальные последовали за ним.
— Я настоящий осел, Паула! — воскликнул он, подходя к ней. — Но, клянусь, если ты не уйдешь, я буду относиться к тебе, как к дочери. Не уходи, забудь, что мы были такими скотами.
Когда подошли все сплавщики, Паула, спрятав белую руку под плед, подняла на них глаза, полные слез.
— Ты прав, Сухопарый, я и в самом деле здесь лишняя. Вы без конца из-за меня ругаетесь… Так уж вы, мужчины, устроены. Тут ничего не поделаешь.
— Мужчины, дьявол тебя возьми! А женщины?.. Но теперь мы проведем черту, и тому, кто посмеет переступить ее, я своими руками сверну башку. Это так же верно, как то, что я зовусь Сухопарым.
Паула но могла не улыбнуться. Увидев это, Балагур обрадовался.
— Ну куда ты пойдешь, дурочка? Ведь мы тебя очень любим!.. Куда ты пойдешь? — снова спросил он.
Паула но знала, как ей быть. Она еще не решилась. Однако обиженное выражение ее лица стало немного мягче.
— Ладно, я подумаю, — ответила она.
— Останься, Паула, останься! — воскликнул Обжорка.
— Конечно, оставайся, если хочешь, — поддержал остальных Американец. — Видишь, все утряслось.
Паула посмотрела на уговаривающих ее мужчин — на Дамасо, который насмешливо улыбался, и выдержала его взгляд; потом на Антонио, и сердце ее дрогнуло.
— Вы у меня добрые, — она улыбнулась, — А сейчас уходите, я хочу побыть одна.
— Урра! — прокричал Сухопарый. Его поддержали остальные.
— Но только как сестра! — предупредила Паула.
— Да, — скрепил уговор Сухопарый. — Но чур! Уговор для всех. Чтобы каждый знал. Если станешь с кем-нибудь заигрывать, хоть с одним, первым буду я, Сухопарый. Для всего… Так?
Паула кивнула головой, улыбаясь.
— А ну прочь отсюда, стадо баранов! Не слышали разве? Она хочет побыть одна!
Паула сидела на песке, с беспокойством размышляя над словами Сухопарого. Мужчины снова уселись в кружок.
— О чем ты думаешь, Сухопарый? — спросил Двужильный.
Уста фавна раскрылись, и ответ прозвучал неторопливо, словно он делился тем, что давно не давало ему покоя.
— Об ее одежде… Вы видели ее одежду?
Он провел ручищей по своему выскобленному подбородку. Ему никто не ответил. Да и зачем? И хотя сплавщики были полны решимости и искреннего желания не досаждать больше Пауле, они не могли отвести глаз от ее платья.
— А, проклятье! — в сердцах воскликнул Белобрысый. — Сказать кому-нибудь, что баба столько времени ночевала рядом с нами, и никто с ней не переспал… Подумают, что мы не мужики…
