Так закончилась эмигрантская жизнь Хуареса в Новом Орлеане. Это был, пожалуй, самый тяжелый и безрадостный период в его жизни. Находясь вдали от родины и семьи, во враждебном окружении рабовладельцев, люто ненавидевших Мексику, Хуарес не терял веры в будущее своей страны. Теперь, наконец, он снова на родной земле и снова может включиться в борьбу против темных сил, властвовавших над Мексикой…
Акапулько Хуарес не застал Комонфорта, который находился на севере страны. Не теряя времени, дон Бенито направился в штаб-квартиру армии генерала Хуана Альвареса, расположенную в нескольких десятках километров от Акапулько, в селении Текста. В пути он попал под ливень, что заставило его сменить промокшую одежду на белые полотняные штаты и накидку-пончо. В этом типично индейском одеянии Хуарес прибыл в Тексту, где его встретил сын главнокомандующего Армии восстановления свободы полковник Дьего Альварес. Хуарес назвался, но его фамилия, весьма распространенная в Мексике, не произвела на полковника впечатления. Приняв Хуареса за простого индейца, дон Дьего спросил:
— Что вам угодно?
— Здесь сражаются за свободу, я явился к вам, чтобы предложить свои услуги.
Вид 49-летнего Хуареса, выглядевшего значительно старше своих лет после голодных дней в Новом Орлеане и утомительного пути, явно не вызвал энтузиазма у полковника. Таких индейцев являлось множество к Альваресу, но стариков, да к тому же без оружия, в партизаны не принимали.
— Что вы умеете делать?
— Я знаю грамоту, умею писать.
— Тогда другое дело, я доложу о вас главнокомандующему.
Генерал Альварес поручил пришельцу готовить ответы на письма, поступавшие в штаб-квартиру.
Генерал и его сын были несказанно удивлены, когда некоторое время спустя к ним поступил пакет от Окампо, адресованный «лисенсиату дону Бенито Хуаресу»- Неужели этот старательный индеец и есть тот самый знаменитый дон Бенито Хуарес, бывший губернатор Оахаки, которого так ненавидел Санта-Анна?
Последовала новая беседа полковника с Хуаресом.
— Здесь имеется пакет, адресованный, судя по всему, вам. Разве вы лисенсиат?
— Да, сеньор.
— Значит, вы бывший губернатор Оахаки?
— Да, сеньор.
— Почему же вы мне не сообщили об этом сразу?
— Зачем? Мое прошлое в данном случае не имеет никакого значения.
Этот эпизод, рассказанный впоследствии самим полковником Дьего Альваресом в своих воспоминаниях, весьма типичен для Хуареса. Но в данном случае Хуаресом двигало не только характерное для него чувство скромности, но и опасение, что его ученый титул лисенсиата и слава бывшего губернатора могут в какой-то степени стеснить главнокомандующего, старого партизана, не особенно доверявшего профессиональным политикам. Опасения Хуареса оказались напрасными. Хуан Альварес, узнав подлинное лицо своего писца, не преминул его назначить своим секретарем и политическим советником.
