Сейчас он пытается подкормить свою живность. Сует им на пробу лепестки роз.
Юлишка тоном человека, которому невтерпеж молчать при виде столь несусветного невежества, заявляет:
— Не едят они этого.
— А что они едят? Чем лучше их кормить? Когда они не на воле…
— Изволили знать господина Коложа?
— Кто это?
— Да он тоже вроде вас все больше по заграницам разъезжал. В Фехерваре был директором банкирского дома. Так вот, господин Колож накажет, бывало, капустных листьев нарезать мелко-намелко и морковной ботвы — тем и кормил улиток. А держал их в большом корыте.
— Все-то вы знаете, Юлишка! Уж наверное, вы и жарить их умеете? Господин Колож как их готовил?
— И не спрашивайте! Он только покажется с ними на кухню, еще и дверь не успеет за собой захлопнуть, а я сразу — шасть за порог!
Вот и сейчас она поспешно уходит.
Один из зятьев Юлишки служит матросом на пароходике, он же проверяет там билеты.
На голове у него красуется «адмиральская» фуражка, но, если жара идет на подъем, а поток пассажиров на убыль, да и те, что есть, сплошь все друзья-приятели, матрос несет вахту босым.
— Я слышал, товарищ, вы хотели, чтоб мама сготовила вам улиток? — спрашивает он.
— Ну уж нет, этой чести я ей не уступлю. Особенно теперь, когда я обзавелся поваренной книгой о съедобных улитках!
— А мама-то наша, уж кому она только не плакалась. Как есть всю деревню перебаламутила.
— Напротив, она, наверное, старалась унять пересуды. Вот и жене пересказывала всякие слухи о моей охоте на улиток.
— Ну а кто эти слухи-то распускает? Кто, кроме мамы, мог узнать, чего это выискивает товарищ в своем собственном саду? — торжествующе вопрошает Адмирал, подворачивая штанины и погружая ноги в ведро с водой; вода ему требуется, чтобы время от времени окатывать безлюдную палубу.
Улитки никак не сползают с повестки дня.
Прошло три недели, в доме затеяна большая стирка.
Над корытом, установленным в тени старой сосны, хлопочут две женщины, обе трудятся в полнейшем душевном согласии, час за часом. Юлишка будто и не стирает вовсе, а месит тесто. Высоко засучив рукава, заталкивает она в корыто хлопья мыльной пены, которая вздымается горой и даже свешивается через края. А напротив Юлишки — девочка, дочка Барышни, ведь Барышня, к слову сказать, вот уже десять лет как замужем. Вооружившись длинной камышиной, девочка усердно дует, старается запустить в воздух гирлянду мыльных пузырей.
Бывают моменты, когда Юлишке кажется, что эта малышка в доме — существо чужеродное. Но как ни суди, а девчушка по праву относится к чтимой семье, она — ее кровь от крови, попала сюда, как говорится, на законном основании. А может статься, что Юлишке эта девочка вдвойне дороже: ведь она — зеница ока для той, кто для Юлишки — свет в окошке.
