— Никто не будет смеяться над тобой, моя девочка, — сказал я, чувствуя, что глаза становятся мокрыми, — пусть только попробуют. Я их убью. Всех. Каждого. Не пожалею даже стариков. Убью всех женщин. Вырежу всех младенцев. Сожгу все города и взорву все храмы. Пусть только кто-нибудь попробует засмеяться. Ты мне веришь, Микса?
Улыбка тронула её губы:
— Да, Аспид… Я тебе верю… Я тебя люблю, — она закашлялась, — мне стоять больно…
По лестнице уже приближались, направив на нас оружие и что-то крича, пятеро милиционеров. Я помог ей опуститься и присесть на ступеньку. Она с трудом держала голову.
— Микса…
— Я люблю тебя, Аспид…
Зачем? Зачем она это сказала?
Менты уже преодолели два пролёта.
— Любовь, — сказал я, — это пуля из чистого золота. Вошедшая в сердце и разрушившая всю жизнь.
— Любовь, — прошептала Микса, — это когда каждый поцелуй — проникающее ранение прямо в сердце… Когда штыком высших сил… тебе дырявят грудь и оставляют рану длиною в жизнь…
Три пролёта.
— Любовь — это когда реактивные чувства разрывают тебя на миллиард маленьких осколков — сказал я, доставая гранату, — и каждый из этих осколков продолжает любить…
— Люблю… — прошептала она, — и кровь пузырями выступила на её губах.
Я выдернул кольцо и протянул гранату ей — она схватила её обеими руками.
— Буду любить… Всегда…
Я поцеловал её в мокрую щеку, почувствовал вкус её слез.
Она уже не могла поднять голову.
— Прощай, — прошептал я, — прощай, моя девочка.
Взрыв я услышал, когда подбегал к «Залу матери и ребёнка».
* * *
— Аспид.
— Чего?
— А правда, что если ты умрёшь, то я стану тобой?
— Да…
Мощный автобус несёт нас по трассе к Франкфурту. Оттуда мы направимся в Париж. Я обещал это путешествие Два. Теперь выполняю своё обещание.
— И мы больше никогда не увидимся?
— Нет.
— Жаль…
Я молчу. Делаю вид, что читаю журнал. Два смотрит в окно и вздыхает.
— А правда, что, когда я взрослею, ты молодеешь, правда?
— Да.
Крутой поворот. И снова прямое, как стрела, шоссе.
— Аспид, ты всегда говоришь мне правду?
— Угу.
— А Кривде ты всегда говорил правду?
Я посмотрел на него.
— В основном. А что?
Два помолчал.
— Но один раз ты ей соврал, да?
Я отложил журнал в сторону:
— Ты о чём, Два?
Он почесал ухо о плечо.
— Ну однажды я слышал, как ты сказал ей, что будешь любить её вечно…
Я внимательно смотрел на него.
— … и она сказала, что будет любить тебя вечно… и что если ты изменишь ей, или она просто заподозрит тебя в измене — то пустит себе пулю в лоб…
Я посмотрел в окно: аккуратные поля, кустики, беленькие домики.
