— Чемберлен, вне всякого сомнения, видел насквозь уловки и манёвры Гитлера, в своём отчёте перед кабинетом он назвал его «самой ординарнейшей шавкой», которую ему когда-либо довелось встречать.
Со временем у Алины с Мишей установилась негласная договорённость: если фрау ночевала у него, то она, просидев, как правило, полночи за компом, ложилась наконец на пол рядом с другом и позволяла ему прикасаться к прекрасному. При этом она твёрдо верила, что сохраняет верность своей боногамии, так как покровы из облачений не были сняты, и любой залётный на просторах заснеженной Руссляндии рейхскомиссар, внезапно включивший бы свет и содравший одеяло, вынужден был бы констатировать, что внешние приличия соблюдены, и жёстко пресекать ему в данном случае вроде бы нечего.
Этой ночью после напряжённого пятничного рабочего дня Миша ночевал один. Снилось, будто ему почему-то вдруг стало мокро, больно и противно. Алина приехала только в полседьмого утра, разбудив его, и сразу же легла спать. В полдень Миша проснулся и пошёл завтракать. Снегирёва спала, как фюрер после аншлюса. Накануне она была в «Чешире», где с недавних пор подрабатывала в качестве полуобнажённой танцовщицы. Со вчерашнего мероприятия её увёз на дер-гроссе-шварцес-вагене какой-то олдовый нац-вытиран РНЕ и друг Баркашова. Нац, использовав в своём гараже по назначению вагину голой фрау, равно как и прочие её физиологические отверстия и ряд других прелестей в целях удовлетворения полового влечения, даже отвёз её домой… правда, не к ней самой, а к Маврошкину, так как обитал примерно в том же районе. Хоть и была пьяной, Снегирёва смогла объяснить, как лучше доехать.
Итак, пока «труженица фронта и тыла» спала, Маврошкин, расположившись на кухонном диване, записывал не ангажированные РПЦ помыслы в свой электронный дневник, пока на электроплите варились яйца:
«Мне кажется очевидным, что вовсе не Бог создал человека по своему образу, а человек по образу и подобию себя пытается создать образ Бога, всякий раз присваивая ему чисто человеческие атрибуты „творения“ и так далее. Любая земная тоталитарная религия — никак не более чем языческое идолопоклонство, если мыслить глобальными рамками Вселенной со множеством обитаемых миров. Для меня не существует ни понятия „политика“, ни понятия „религия“».
На время оторвавшись от своих записей, Михаил позавтракал, прислушиваясь. Судя по всему, подруга ещё спала, да и немудрено. Не желая тревожить бон-сон раньше естественно отпущенного срока, Миша углубился в свои воспоминания, дабы дать жизнь следующей записи:
