— Шу беснуется, — тихо ответил Мюллер. — Тебя не видит. Беги, пока еще можно.
— Ага, — сказала Лайма и побежала прочь.
На языке вертелось «спасибо» и «простите», но она не произнесла вслух ни того, ни другого, промолчала. У подростков такое случается сплошь и рядом — хочется сказать что-то вежливое, а язык не поворачивается и подросток тупит. Такое поведениnbsp;е более типично для мальчиков, но и у девочек оно тоже бывает.
— Кто там еще?! — выкрикнул Шу.
Он вдруг вспомнил свое любимое слово — «требовательный». Надо быть требовательнее, а то сядут на шею. Вот и сели, дождался.
— А ну выходи! — требовательно закричал Шу. — Все выходите немедленно!
Никто не вышел. Мюллер и Ким переглянулись между собой, затем переглянулись с кем-то невидимым. Ким улыбнулся этому кому-то и издевательски помахал рукой, дескать, пока-пока. А потом они отвернулись и пошли прочь, не обращая на униженного учителя внимания.
— Стоять! — орал Шу им вслед. — Кто не остановится, тот пожалеет! Думаете, я директору пожалуюсь? Берите выше! Я племяннику императора пожалуюсь! Буду у него на приеме, все про вас расскажу! Вас казнят!
Здесь следует пояснить, что по древнему закону любой член императорской семьи имел право подвергать смертной казни без суда и следствия почти любого подданного империи. На практике этот закон не применялся, но формально действовал, и с этим было связано много анекдотов и городских легенд. Реально Шу не рассчитывал, что племянник императора господин Сидди отдаст приказ казнить двух детей за шалость… кстати, почему двух, Руби наверняка им подсказывала, когда начинать швыряться…
— Кто не извинится и не выдаст сообщников, тому снисхождения не будет! — крикнул Шу. — А кто покается и выдаст, тому будет!
Когда Шу это выкрикнул, Мюллер и Ким уже вышли из его поля зрения, так что он не увидел, как Ким после последних слов остановился и неуверенно спросил:
— Может, пойдем, покаемся?
— А ты ему веришь? — удивился Мюллер.
— Ну, не знаю… — задумался Ким. — А вдруг не врет? Жизнь-то одна.
— Ты что, атеист? — ехидно поинтересовался Мюллер.
— Да пошел ты! — возмутился Ким. — Нашел время умничать, я серьезно говорю!
— Серьезно говорю я, — сказал Мюллер. — А ты говоришь так, будто только прикалываешься, что веришь в богов, а на самом деле не веришь.
— А ты веришь на самом деле? — спросил Ким.
— Конечно, — серьезно ответил Мюллером. — Я с Птаагом несколько раз лично разговаривал.
Подумал немного и добавил:
