— Не сомневаюсь, Март. Это мутация, а не изменение фенотипа. Экая гадость.
— Действительно, скверная история. А насчет помидоров… заходи через недельку. — Я скосил глаза на дверь.
— Уже иду, Март! Вовсе не хотел тебе мешать…
— Что ты, рад был тебя видеть! Заходи, не стесняйся — и привет Джеки.
— Само собой.
Начальство отреагировало как полагается, то есть без сюрпризов. Сначала я показал птицу Питману, моему непосредственному руководителю. На разъяснение концепции генетических манипуляций ушло около получаса. Втолковать что бы то ни было Питману вообще непросто; к тому же мне и самому не так много известно о генах и хромосомах. Ответ я получил простой и предсказуемый:
— Дело серьезное, Робинсон. Думаю, тебе лучше показать голубя полковнику Кеннерли. Потом посмотрим.
Кеннерли отправил меня ступенькой выше, к Мэдисону; Мэдисон — к шефу, который мог бы отправить к архангелу Гавриилу, но почему-то не стал этого делать. Даже удивительно.
— Говоришь, твои люди видели в посольстве несколько десятков экспериментальных образцов? — угрюмо уточнил шеф.
Я кивнул.
— Ммм… Дело серьезное, Робинсон. Это надо прекратить до подписания договора.
Он сверкнул глазами: «Тебе что, особое приглашение нужно?»
Мне ничего не оставалось, как исчезнуть.
Прекратить. Ну разумеется. Явиться в посольство, куда самому шефу хода нет, и потребовать: «Прекратите ваши сомнительные генетические эксперименты!» Ага.
Или лучше так: «Один из моих шпионов установил, что венерианское посольство занимается незаконными экспериментами. От имени моего правительства я требую, чтобы вы прекратили подрывную деятельность, иначе…»
Просто здорово, не так ли?
Гибче, гибче надо быть, изобретательнее. Надо, чтобы венерианцы испугались и сами свернули работы.
Но как испугать венерианца?
Тем же вечером я отправился на Венеру специальным рейсом, рассудив, что проблему надо решать у ее источника. Кроме того, мне всегда хотелось там побывать.
На Венере оказалось жарко и душно. Рикша доставил меня к нашему посольству — грязноватому трехэтажному зданию на окраине какой-то деревни.
С зачехленной клеткой в руке, я замер на пороге.
— Здравствуйте. Меня зовут Робинсон.
— Рад вас видеть, — отозвался посол.
Янсена недавно назначили на эту должность. В две тысячи сто шестидесятом году, когда я видел его последний раз, он был младшим регистратором.
Загорелый, невысокий, коренастый, с озабоченным выражением лица, он мало походил на посла, так как сидел передо мной в боксерских трусах. Не берусь его упрекать: в обычном костюме я чувствовал себя отвратительно. На Венере действительно жарко.
