— Ну? Вставай же!
Он медленно встал, согнувшись, сделал несколько шагов, выбрался из палатки в яркий полуденный свет. Фития, сидя у черного очага, чистила котелок пучком травы. И фыркал, переступая огромными копытами черный жеребец, тыкался мордой в руки княжны.
Нуба выпрямился и качнулся, когда в голову кинулись перемешанные воспоминания, рвались, обгоняя друг друга. Закрыл глаза и через мгновение открыл их навстречу радостному ветру, бьющему в лицо. Они скакали. Так же, как виделось ему тысячи раз, когда сидел, откинув голову к старому стволу, глядя в черную внутренность кожаного мешка без прорезей для глаз.
Сидел? Где? Когда это было? Или — будет еще?
Но дальше все стало так, что нельзя было думать ни одну из этих мыслей. Потому что на горячем песке маленькой бухты босые ноги оставляли скрипучие впадины, качались над головами тонкие стебли сухих трав, уносясь в небо, а вода трогала кожу и расступалась, обтекая сильное тело мужчины, с прижавшимся к нему телом девочки, когда ныряли. В самую глубину, туда, где перед глазами лишь зыбко покачивался туман. Ничто не мешало. Все было так, как должно ему быть. Для счастья…
Лежа на песке, чувствуя, как рядом дышит княжна, крутится, пересыпая песок из ладони в вырытую ямку, он засмеялся. Тут он не мог говорить, но и все прочее было — по-прежнему. А потом оборвал смех, сел, отодвигая княжну за спину.
Топот копыт за обрывом приблизился и смолк. Выросли на фоне бледного неба два силуэта. Исма, пригнувшись, оглаживал шею своей кобылицы. И рядом тощая фигурка Ахатты на смирном гнедом конике. Нуба расслабился. Махнул рукой. Дети спешились и, оставив коней на траве, двинулись к низкой части обрыва. Хаидэ, быстро натянув штаны и рубашку, побежала навстречу.
Нуба не стал подниматься, сидел, скрестив ноги, поправляя старый нож в потертых ножнах, висевших на поясе. И вдруг вскочил, когда роем черных тяжелых мух, взявшихся ниоткуда, из лощины с гортанными криками высыпались всадники на низкорослых лохматых лошадках. Их было много, и все прибывали они, вываливаясь из пространства меж двух склонов, передние уже топтались, взрывая фонтанами песок, и двое детей замерли, закрытые от его глаз лошадьми. Нуба рванулся вперед, протягивая руку, чтоб схватив княжну, отшвырнуть ее за спину. И бежать дальше, прикидывая на бегу, кого сдернуть с лошади первым.
— Подожди, — крикнула княжна и, вцепившись в его руку, дернула, останавливая. Он обернулся, готовый вырвать руку и все потом-потом, когда схватка останется позади. И остановился, глядя на суровое лицо. Губы девочки раскрылись в быстрой улыбке.
