— Техути. Я… я сумела. Бедный мой отец.
— Я помогу, — он принял протянутые руки, обхватил дрожащие плечи, поворачивая, чтоб повести на волю.
И вдруг она закричала.
Крик кинулся вокруг тесной камеры, забился, множась. Глядя на Техути широкими потемневшими глазами, она прижимала руки к ушам, и кричала без передышки, падая, уваливаясь навзничь, запрокидывая мучительно удивленное лицо.
— Хаи?.. — он кинулся на колени, поддерживая ее под спину. Получил пинок в спину и зашарил руками, в попытках утихомирить выгибающееся, бьющееся под ним тело.
— Да что…
С ужасом смотрел, как лицо женщины становится бессмысленным, глаза выкатываются и перекошенный рот, хрипя, продолжает выталкивать крик, на который уже не хватало голоса. Все потемнело, над ним столпились младшие, толкая в плечи. Один совал к лицу плошку с отваром травы, другой ловил мелькающую руку.
— Нуба-а-а! — в женском крике не было ничего, кроме боли, и Техути, прижимая собой ее бьющееся тело, возненавидел мужчину, которому принадлежало прошлое Хаидэ.
Вдруг сильные руки вцепились в его волосы, отшвыривая. Заклекотав, как хищная птица, Ахатта, вся вымазанная глиной, отпихнула его, валясь на тело сестры. Рванула намотанные на руку светлые волосы и впилась зубами в мочку уха, тяжело дыша через раздувающиеся ноздри.
— Нуба… — хрипела Хаидэ, а ноги дергались слабее и руки, которые разобрали младшие, уже не скрючивались когтями.
— Нуба… — голос становился тише и тише. Запрокинутое лицо застыло. И женщина потеряла сознание.
Неловко распадался клубок тел. Техути, пиная Ахатту, выбрался из-под ее бока и оттопыренного локтя. Сел, размазывая грязной ладонью по щекам глину, намокшую от его пота. Присели поодаль младшие, держа руки наготове и всматриваясь в ставшее тихим лицо.
— Ухо-то выплюнь, а то проглотишь, — старый шаман над Ахаттой засмеялся было, но булькнула кровь, и он кашлянул, прижимая к ране повязку из листьев.
Ахатта отпустила мочку и села, быстрым движением вытирая рот. В камере темнело, лучины догорали.
— Жить нам не тут, — сказал Патахха, оглядываясь, и младшие закивали, не сводя с него восторженных глаз, — завтра готовить вождя к погребению. А нам на воздух бы?
Обратно ползли, как муравьи, Техути и Ахатта протаскивали через узкий коридор тело княгини, иногда раздраженно шипя друг на друга. А позади кряхтел Патахха, которого оберегали младшие.
На узком бережке под маленьким глинистым обрывом, заходя в воду, умывались, отходя от духоты пещерки. Техути все оглядывался на лежащую на песке Хаидэ — он подстелил ей два плаща, а сверху укрыл еще одним. Рядом сидела Ахатта, не сводя мрачных глаз с неподвижного спокойного, как у мертвой лица.
