Живая, она сидела меж двух мертвецов, связанных судьбой. Один жертва. Другой убийца. И оба любят друг друга, как отец и сын.
За прозрачным лицом Техути ее неподвижные глаза видели черное варево нижнего мира. И руки ее глаз, окунаясь в булькающую массу, вынимали, встряхивали, отделяли. Она искала нужное, не боясь грязи, что текла по рукам, оставляя на коже дурно пахнущие потеки. Это было похоже на вспоротое брюхо огромной рыбы, полное рваных кишок и разлитой желчи.
Выбери, булькая, шептали ей внутренности, слоясь и хлюпая, выбери, потому что обоих нижний мир не отпустит, он не отпустит и одного, но раз ты пришла, давай поиграем, валяясь в грязи и крови. Выбери и покажи свою слабость, приникни к одному, крича о своей дочерней любви, высокой любви. Принеси в жертву другого, который и так уже мертв.
— Зачем ты ушел, отец, — спросила ее голова, а губы остались сомкнутыми и неподвижными, как взгляд, упершийся в лицо Техути.
— Ты хотел спасти меня? Или своих детей — племя? Ответь?
Тонкая рука погрузилась в живую массу, ухватила, вытаскивая, черную плеть.
— Я хотел спасти…
— Нет, — не давая солгать, она уронила на пол поблескивающую кишку. И замолчала, внутренне напрягаясь, давя изо всех сил.
Лицо Торзы дрогнуло, потух отблеск в прикрытых глазах.
— Я испытал страх.
— Да…
— Я был испуган тем, что увидел — мы давно идем не туда. Племя, выпестованное чистым Беслаи, превращается в клан убийц, не имеющих перед глазами света.
— Да…
Медленно мелькали руки, росла на грязном полу горка дергающихся кишок.
— Я испытал обиду. Лишив себя всего, светлой жены, любящей дочери, преданных сыновей, с чем остался я, Непобедимый Торза? К чему пришел?
— Да…
— Я убил провожатого в нижний мир. Я испытал слабость. Не сумел обратить свой гнев в нужную сторону и не сумел обуздать его. Я принял то горло, что было рядом и без защиты.
— Потому что он любил тебя, великий Торза. И готов был принять смерть от твоей руки.
Большая голова сидящего медленно опустилась.
— Да…
Флейта дышала, закручивая время кольцом. Мигали огоньки в руках младших. У Техути болела спина и двоилось в глазах. Как она выдерживает? Ему казалось, что сейчас нора ахнет, раскидывая в степь и небо пласты глины, полетят вырванные с корнями травы, обнажая каменные кости земли.
— Скажи мне, Патахха, как вернуть вождя, если он сам решил умереть?
Ничего не произошло, но Техути показалось, свет переместился в сторону тощей фигурки шамана, будто всю тройку наклонила большая рука и то, что внутри, перелилось к одному краю.
