* * *
— Я поеду с тобой, сестра.
— Тебе лучше остаться в стойбище, Ахи.
Хаидэ спрыгнула с белой Цапли и, потрепав теплую шею лошади, кинула поводья. Ахатта возвышалась над ней, держа поводья рукой в черной рукавице, обшитой воронеными бляшками. Смотрела хмуро, готовясь возразить.
— Со мной поедет Техути. А вы с Убогом соберите палатки к утру, мы вернемся из лагеря мальчиков и сразу двинемся к стоянке шаманов.
— И не отдохнешь? Из лагеря ночь скакать.
Хаидэ положила руку на живот. Звякнули под рукавицей бляшки кольчужной рубахи. И тут же опустила руку, рассмеялась досадливо.
— Перестань, сестра. Я степнячка, а не изнеженная рабыня в покоях. Сокровищу Теренция ничего не грозит, поверь. Его, — она шутливо и ласково похлопала себя по животу, — его охраняет моя клятва. Что это?
Расширив ноздри, втянула в себя степные запахи, оглянулась, прищуривая затвердевшие глаза.
— Запах. Ахатта, ты чувствуешь?
— Верно, лиса не доела зайца, — отозвалась Ахатта, оглядываясь, — да вон смотри, — показала рукой на черные силуэты птиц на склоне холма. Те кружились, ниспадая и снова взмывая вверх, как черные листья на ветру.
— Мертвое не пахнет злом, — возразила княгиня, всматриваясь в птиц.
— Хаи, ты не носила ребенка, поверь мне, сейчас весь мир для тебя станет одной огромной кучей запахов. И все они отвратительны.
Хаидэ оглянулась на Техути. Тот сидел на мышастом жеребце, похлопывая того по шее. В ответ на ее взгляд кивнул успокаивающе. И Хаидэ улыбнулась ему, не замечая, как потемнело лицо Ахатты.
— Хей-го-о! — внезапно крикнула та, развернув коня, ударила в его бока пятками кожаных сапог. Вороны на склоне, хрипло кликая, поднялись редкой тучей, усеяв небо черными точками.
Княгиня, ведя Цаплю в поводу, подошла к египтянину, оглянулась вслед подруге.
— Она злится…
— Она любит тебя. И ревнует.
— Да, — печально согласилась княгиня, — она думает о своем сыне, глядя на мой живот.
Техути улыбнулся. Его конь бережно переступал ногами, фыркая, тянулся светлой мордой к черным ноздрям белоснежной Цапли. Жрец подождал, когда княгиня снова вспрыгнет в седло. И, поворачивая коня, чтоб ехать рядом, сказал, глядя на ложащуюся под ноги рыжую траву.
— Она ревнует тебя ко мне. Вы женщины. Ей грустно и немного завидно, от того что происходит между нами.
Хаидэ ехала, тоже сосредоточенно глядя перед собой. Не смотрела на собеседника, боясь покраснеть. Не сказал нового, но так не хотелось ей, чтоб это было проговорено словами. Будто пока оно до слов, то можно отбросить подальше, сделать вид, что его не существует.
