Следующая очередь была моя. Накануне ко мне подошла Нина Сергеевна и спросила:
— Ты что будешь читать?
— Что-нибудь про животных, — сказала я. — Можно?
— Можно, — согласилась Нина Сергеевна, — только чтобы громко и с выражением. Я тебя проверять не буду — мне сейчас некогда. Но ты ведь не подведешь, ладно?
— Ладно, — сказала я.
Я вышла на середину круга и объявила:
— Асадов. «Стихи о рыжей дворняге».
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
Прощай, брат, хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину…
Я читала тихо и без всякого выражения. Вовсе не назло Нине Сергеевне, нет, я просто знала, что эти стихи нужно читать именно так. И еще я знала, что не должна читать эти стихи. Но все равно читала. А все детдомовцы смотрели на меня застылыми глазами. На последней строфе я вдруг почувствовала, что глаза у меня мокрые, задрала вверх подбородок, чтобы слезы не вылились, и сказала громко и четко:
…Старик! Ты не знаешь природы!
Ведь может быть шкура дворняги,
А сердце чистейшей породы!
Многие малыши и некоторые нянечки плакали. Нина Сергеевна хотела увести меня, но я вдруг вспомнила про Ваську и начала читать громко и с выражением:
Весь жар отдавая бегу,
В залитый солнцем мир
Прыжками мчался по снегу
Громадный бенгальский тигр.
Клыки оскалены грозно,
Сужен колючий взгляд.
Поздно, слышите, поздно!
Не будет пути назад!..
Я ненавидела себя и ликовала одновременно. И еще, несмотря на свой крик, видела и слышала все, что происходило в зале.
— Что, что она делает?! — громко шептала Нина Сергеевна Валентине Андреевне.
— Она же ребенок, — отвечала та. — И ничего не понимает. У нее возникли эмоции, вот она их и выражает. И заметь, как точно она подобрала стихи…
Но я все понимала. И ничем не оправдывала себя. Родька кулаком по колену отбивал такт. Женщина с бусами вытирала глаза воротником халата.
…Следы через все преграды
Упрямо идут вперед.
Не ждите его, не надо,
Обратно он не придет! —
выкрикнула я.
В зале плакали уже не только малыши. Если бы меня в тот момент убило громом, я бы сочла это справедливым.
Вдруг Родька вскочил на стул и крикнул высоким, срывающимся голосом:
— Хватит реветь! Жека Андреев — жив! И Вася Ганзин — жив! Они живы!
И вдруг на мокрых от слез мордашках зажглись улыбки, кто-то несмело крикнул: «Ура!» — в другом конце подхватили, воспитательница с рыжей челкой подбежала к Родьке и визгливо спрашивала: «Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь?!» Малыши повскакали с мест и подпрыгивали от радости, а один из стоящих у стены мальчишек громко повторил строчки из рассказанных мною стихов: «Не ждите его, не надо, обратно он не придет!»
