— Нем дальше в лес, тем больше свинства, — только и сказал Павел Сергеевич, но потом опомнился. — Как? — хриплым голосом спросил он.
— У вас сейчас загорится! — сказал Болкин.
Кандица посмотрел на пол и поднял трубку. Потом взял совок и веник и собрал табак с пеплом.
— Этот остолоп, — начал Белков, — нашел какой-то тайный манускрипт из Исландии, что тот вроде дает высший разум. Так вот. Мы сделали все и вот такие теперь!
— Так это не утечка с нашего реактора? — спросил изумленный Кандица.
— Нет. Упаси бог. Это заклинание этого олуха.
— Ну, слава богу.
— Чего «слава богу», что нам делать?
— Я не знаю.
— Ну и зачем мы к нему шли? — спросил Болкин.
— Помолчи, — утихомирил его Белков. — Паш, надо искать обратную заклиналовку!
— Как? — спросил все еще изумленный Кандица. — Где ее искать?
— В Исландии!
— Хорошенькое дельце, а до Исландии через Европу да Атлантику идти! Как ты туда дойдешь?
Дверь открылась, и вошел Лее Ионне. Увидев биологов, он протер глаза. Потом побежал к счетчику Гейгера-Мюллера.
— Павел Сергеевич, — сказал он наконец, — у меня или счетчик Гейгера шалит, или галлюцинации начались! — Ионне посмотрел на свой плакат. — Как на плакате!
— Все с тобой в порядке, — успокоил его профессор. — Это ошибка Болкина.
— Как всегда?
— Да.
— Тогда поздравляю вас с пополнением. Теперь стало на две светлых головы больше.
Руки профессора Белкова потянулись к шее лаборанта, но тот спрятался за спину Кандицы.
— Вы чего? — испуганно спросил Лев.
— Да не шути ты с ним, — сказал ему Кандица. — И так за день много всяких неприятностей у них.
— Ладно, извините. Но каким биологическим образом скопировалось все? Даже свитера и очки Болкина… Это же загадка.
— Да, — подтвердил Кандица. — И еще одна загадка. Почему ничего не говорит вторая голова?
— В смысле? — спросил профессор Белков.
— За все время, что ты тут у нас был, точнее, вы у нас были… (Руки Белкова потянулись к шее Кандицы.) Я имел в виду вас с Болкиным, а не… не то, что вы… ты подумали… подумал… Так вот, за все это время твоя вторая голова-сожитель не произнесла ни слова. Тебе не кажется это странным?
Головы Белкова посмотрели друг на друга. Вторая голова профессора показала первой язык.
— Видишь? — сказал Кандица.
— Может, она — немой?
— Она не немой! — неожиданно сказал Лев. — Она тупица! Даун! Идиот!
— Что? — спросил Белков.
— Да. Все плохое в тебе уходит во вторую голову.
— Да, — сказал Павел Сергеевич. — Когда обе головы в одной, ты бываешь разным. Можешь скучать, веселиться, грустить и все такое. Тут же идет жесткое разделение. Она не нема. Она не знает, что сказать. Она не может! Нет в ней словарного запаса. Зато ты не запинаешься! Не ищешь слое! Вот так-то. Вот и проявление высшего разума!
