Всё стихло, местность вокруг станции начала покрываться дымом от горевших вагонов и деревянных сараев, расположенных метрах в двухстах от нас. Так же несло гарью и от привокзальной площади. Сквозь этот дым я всё-таки разглядел, что горят машины, скопившиеся перед зданием вокзала. В том числе наша эмка и приданный нам бронеавтомобиль.
Всё, я остался безлошадным, теперь нужно думать, как добираться до своей бригады. В досаде я толкнул Шерхана и кивком указал на наш горевший автомобиль. Раздался горестный всхлип и отчаянное бормотание. Не слушая этих причитаний, я начал выбираться на землю. В ходе следующих одного за другим акробатических пируэтов, я успокаивал себя. Мысленно твердил:
— Да всё отлично! Подумаешь, горит железка, делов-то! Все нужные бумаги находятся у тебя в планшетке, сами живы, даже оружие Шерхан вытащил из машины. Что ещё нужно для счастья?
Ехидный внутренний голос вякнул:
— Ниночку! И большую, большую кровать!
Это привело меня в чувство и заставило жёстко одёрнуть дебильный внутренний голос. Надо же, уже после первой бомбардировки начал заговариваться и маразматеть. Если так будет продолжаться, что же меня ждёт после настоящего боя. Так, берём себя в руки, и — вперёд к победе! Нехрен размениваться на всякие там жалкие душевные порывы к своей несчастной судьбе.
Поймав сброшенные Шерханом с тендера автоматы, я дождался Наиля, и мы вместе направились в ту сторону, откуда прозвучали те первые выстрелы зенитки. Мне внутренне, совершенно необходимо было увидеть тех героев-зенитчиков.
Зенитку и расчёт, который произвёл первые выстрелы, мы нашли довольно быстро. Помогли крики, гогот и скопление красноармейцев вокруг одной из открытых платформ эшелона, перевозившего военную технику. Охрана вдоль вагонов отсутствовала, наверное, все скопились около платформы, где стояла зенитная 37-мм пушка. Когда я подошёл к платформе, лейтенант, стоявший в этой толпе, что-то скомандовал и красноармейцы по одному начали быстро рассасываться. Направились выполнять свои обязанности. Я не стал ругаться, указывать на нарушение уставов. Подошёл прямо к лейтенанту и спросил:
— Ну, показывайте, где же те герои, что не растерялись и первыми открыли огонь по фашистским самолётам.
Лейтенант, не заморачиваясь уставными представлениями, просто козырнул и указал на тесную группу из пятерых человек, стоявших у самой платформы. Я подошёл к ним и каждого крепко обнял. Потом, обернувшись к лейтенанту, спросил:
