Мародерские хроники - Олег Анатольевич Кожевников

Боль! Боль в глазах. Именно это я почувствовал, когда очнулся от нарушения ритма движения нашего ГАЗона. Все тело затекло и, несмотря на работающий обогрев, в кабине было довольно прохладно. Посмотрев на хронометр, я удивился, казалось, что спал уже часов пять, а выходило, что пересел на пассажирское место только два часа назад. Переведя взгляд на водителя, я спросил:

— Серега! Что случилось? Почему остановился?

В это время он что–то говорил по рации. Оторвавшись от нее, посмотрел на меня и ответил:

— Все нормально, Батя! Пора доливать солярку.

После этого выругался и продолжил:

— Хотя по расчету Коли топлива должно было еще хватить километров на сто. Вот встанем в раскоряку посреди Каспийского моря, тогда в такой холод считай, дело — труба!

После этого он опять выругался и начал уже громко говорить по рации:

— Алло! Алло Флюр! Хан, твою мать, отзывайся!

Из приемника донесся искаженный помехами голос Флюра:

— Ну что орешь, Малой? Нарушаешь это белое безмолвие? Страшно стало, поболтать хочется?

Из динамика раздались отрывистые, каркающие звуки смеха, потом Флюр продолжил:

— Серега! Если даже отстал и заблудился — не боись, держи хвост пистолетом. В случае чего разбуди Батю, вот уж он тебе вставит, сразу в мозгах прояснится, и быстро нас догонишь.

Из рации опять донеслись булькающие звуки смеха. Сергей уже более тихим голосом стал бубнить в микрофон:

— Да хватит тебе подкалывать! Соляра заканчивается, надо останавливаться и заправляться. У нас движок уже начал кашлять, минут через пять заглохнет. Я тебе, когда еще говорил, что лампочка загорелась. А ты — не суетись, не суетись! Спешка нужна только при ловле блох. Вот сейчас доловимся — двигатель заглохнет, потом, при таком морозе, будем целый час заводить.

На улице стоял сорокаградусный мороз. Время было ближе к вечеру, солнце уже скрылось и начало темнеть, но все равно без солнцезащитных очков смотреть на открывающуюся снежную равнину было невозможно. Да судя по моим глазам, долго в солнечную погоду управлять вездеходом я не смогу. Возраст уже не тот, за пятьдесят все–таки. Почти семь лет мы находимся в нечеловеческих условиях постоянной борьбы с диким холодом и нехваткой элементарных, жизненно необходимых вещей, включая продукты и топливо. Эти мысли свинцовым обручем давили голову. Пытаясь уйти от них, я посмотрел на моего напарника с намерением пошутить, или сказать какую–нибудь умную фразу. Но слова застряли у меня в горле. Отстраненным взором стороннего наблюдателя я увидел лицо Сергея и сравнил его с тем, каким оно было семь лет назад. Тогда это был симпатичный двадцатипятилетний парень — сила и здоровье буквально выпирали из него. Сейчас же им можно было пугать детей и молоденьких девушек. Лицо изможденное, кожа во многих местах была обморожена и шелушилась, это не скрывала даже трехдневная щетина. Я потрогал свое лицо, прикосновения не чувствовались. Наверное, верхняя часть кожи тоже была обморожена и, думаю, вид был у меня пострашнее, чем у Сереги — все–таки возраст.