Рыжов решил, что ситуация была явно не такой уж плохой. Он вознамерился непременно разубедить Вавилова в своих предположениях. Тем более, что они основывались не на каких-то конкретных фактах и сведениях, а, как считал Рыжов, на интуиции и собственных домыслах. Что в свою очередь также недостойно офицера КГБ. Однако Вавилов и слышать не хотел, что он может ошибаться. Все попытки сломить это мнение и убедить в обратном потерпели фиаско. Рыжову ничего не оставалось, как принять всё, как говорят, под козырёк.
Остаток дня Рыжов провёл в раздумьях, как ему сейчас следует поступить. Варианты были разные. Первое, что ему пришло в голову, – это разоблачение тех, кому, собственно говоря, он эти мемуары и отдал. Как вариант, ему казалось это самым простым. Достаточно было определиться, каким образом он вышел именно на них, и можно всех брать. При благоприятном стечении обстоятельств можно было бы даже рассчитывать и на награду. Однако насколько это было просто, настолько же этот вариант развития событий был и опасен. В первую очередь, потому, что наивно было бы рассчитывать на молчание Сосновского и его товарищей. Первое, о чём они бы заявили, если бы Рыжов их арестовал, так это как раз о том, что именно Рыжов – тот самый человек, который снабдил их этими мемуарами. Как бы потом он ни отмывался от этих обвинений, в конце концов, доказательств у Сосновского нет, последствия для Рыжова были бы 100 % не благоприятные, а может, даже и роковые. Можно, конечно, всё свершить чужими руками, так, чтобы ни Сосновский, ни его друзья не узнали бы, кто их арестовал. Но и тут не было никакой гарантии, что его имя не всплыло бы. Тем более, что Сосновскому достаточно лишь заподозрить в подвохе, как он мог бы уже начать говорить. А то, что в застенках КГБ могут добывать информацию, ему было хорошо известно. Поэтому это вариант не проходной.
Второй вариант развития событий был менее примитивен и требовал большого усилия. Следовало бы организовать такое расследование, вывод которого был бы однозначен: нет никаких мемуаров, и никто не собирается даже их писать, тем более опубликовывать. Этот вариант в первую очередь сложен тем, что Вавилов изначально уверен в своей правоте. Прожжённый службист, который, как он считает, редко ошибается. Такого сложно в чём-либо убедить. Поэтому факты должны быть настолько убедительными, насколько это только возможно или, вернее говоря, невозможно. А с этим как раз проблема. Простое отсутствие подтверждающей уверенность Вавилова информации в данном случае будет недостаточно. Набраться же другой просто неоткуда. Кому-кому, а Рыжову-то уж точно известно, что Вавилов не ошибается в своих подозрениях. А это значит, что информацию придётся, как говорят, высасывать из пальца. Так что этот вариант был не совсем удобен.
