И, наконец, третий вариант – это запутать следствие. Расследованию следует дать вид большой, кипучей работы. Заняться имитацией бурной деятельности. Видимость того, что вот-вот всё раскроется. Одним словом выиграть время. А там, как говорил Ходжа Насреддин, либо шах умрёт, либо ишак сдохнет. По сути, это не большая польза делу. Тогда как отрицательный эффект не заставит себя ждать. И если сейчас Рыжов находился в доверии у Вавилова, пользовался уважением – во многом карьера Рыжова зависела от него, – то после такого поведения Рыжов в глазах Вавилова начнёт резко падать. А если принять во внимание хроническую подозрительность полковника, то в этих действиях он однозначно что-нибудь да заподозрил бы. Таким образом, этот вариант тоже далёк от идеала. Как говорится, овчинка выделки не стоит.
Вот такие варианты развития событий виделись Рыжову. Как гласит 7-е следствие из закона Мерфи, любое решение плодит новые проблемы. Однако, прокрутив несколько раз в своей голове все эти варианты, взвесив все плюсы и минусы, он решил остановиться на втором. Он пока не знал, как ему всё это организовать и что конкретно он будет делать. Но решил, что именно в этом направлении он должен двигаться и именно этих целей добиваться.
Всё ещё осложнялось тем, что с людьми, которые будут помогать ему выполнять поручение Вавилова, он не сможет быть откровенен. Как следствие, их придется сдерживать. А как это объяснить? Недоверие среди товарищей по оружию ничуть не лучше недоверия в глазах начальства.
Почти сразу же Виктор Рыжов встретился с Владимиром Даниленко, его давним товарищем, с которым они почти на протяжении всей службы были вместе. Рыжов сначала не знал, как начать разговор. Долго, что называется, ходил вокруг да около, но в конце концов заговорил о деле.
– Сегодня меня вызывал шеф, – начал Рыжов, – у него есть некоторые подозрения относительно Горбачёва.
– Какие ещё подозрения? – удивился Даниленко.
– Подозрения довольно странные и до конца непонятно на чём основанные. Ты же знаешь эту вечную подозрительность полковника.
Рыжов постарался изначально настроить Даниленко на нужный Рыжову лад. С тем, чтобы у него был настрой на поиск доказательств ошибки Вавилова, чтобы у Даниленко у самого не было никаких сомнений, что полковник может быть прав.
– Откуда ни возьмись, залетела в его голову мысль, что Михаил Сергеевич может написать мемуары, – продолжал Рыжов. – Более того, как он считает, скорее всего, он их уже написал и передал доверенным лицам для опубликования за границей. Само собою разумеется, что содержание сего труда, по мнению полковника, носит явно антисоветский характер.
