Кто-то пытался помочь ему подняться.
— Катя…
— О, Берджу! — простонала девушка. — Нет! Не умирай, радость моя! — она обняла его за голову. — Я сейчас, я помогу… — Катерина вынула клинок и, оторвав от подола своей нижней рубахи лоскут, приложила его к ране умирающего друга, который слабел с каждым вздохом.
— О, Господи, Милостивый, Всепрощающий! Услышь меня! Не отнимай у меня счастье! — она села на землю и обняла Берджу, положив его голову себе на колени.
— Катюша, я ухожу…Темно…Я ничего не вижу…
— Нет, Берджу, не оставляй меня! Господи, сжалься!
— Море далеко, а судьбина ужо в очи заглядывает… Не стала ты моей…
— Я твоя! Перед Богом я — твоя! И клянусь, любый мой, быть только твоей, — Катерина ласково гладила Берджу по щеке и волосам, вглядываясь в потускневшие глаза. Слезы туманили ее взор, не давая напоследок наглядеться на дорогое лицо, в котором таяла жизнь так быстро. На уходящее. Исчезающее. Меркнувшее лицо…
— Карма… — и Берджу замолчал.
— Берджу-у! Не-е-ет!!! — закричала Катерина и прижалась дрожащими губами к голове ушедшего друга. — Маленький мой, крошечка моя…Берджу-у-у… — простонала она.
Слезы застили глаза. Не верилось в произошедшее. Кругом шла голова. Пустота. В миг наступила пустота. Все рухнуло и умерло. Уж слишком скоро все кончилось; мечты о счастье разбились о холодное железо.
Княжна смотрела на остановившийся, застывший взор любимого человека, самого прекрасного, самого дорогого, и ей казалось, будто она видит кошмарный сон и не может никак проснуться. Рыдать уже не было сил, и слезы сами непроизвольно струились по щекам.
— Как мне жить дале? Зачем? — обняв бездыханное тело, Катя продолжала укачивать его, словно баюкая. — Спи, мой милый. Спи, родной. Скоро я приду к тебе. Никто теперича тебя не потревожит. Спи, маленький. Спи…Сейчас…Я иду к тебе… — она подняла с земли клинок, пальцем стерла с лезвия кровь и нанесла ее себе на волосы. Потом отрешенно глянула на блестящий предмет, который так безжалостно оборвал жизнь дорогого человека, и, отведя его в сторону, уже собралась вонзить себе в живот, как вдруг чья-то рука схватила ее за запястье.
— Нет! — пробасил кузнец Матвей. — Не бери грех на душу, княжна!
Катерина посмотрела на него невидящим взором и исступленно уставилась в землю.
— Вот и убежали, Матвеюшка… — еле выговорила она.
— Брось меч. Скорей! Уже горожане сюда спешат.
Только успел Матвей отбросить окровавленный клинок в кусты, как стал окружать их народ, вооруженный топорами и вилами.
