* * *
Парама сидела перед распахнутым окном и невесело теребила шерсть, которая вовсе была ей ни к чему. Но как еще удержать сына в доме, пока Катерина не уедет с мужем? Как вразумить горячую голову юноши, что рано или поздно несбыточным мечтам приходит конец? Как убедить в том, что чем раньше ты познакомишься с реальным миром, тем легче свыкнуться с мыслью, что бремя каждого тяжело по-своему, что все люди ходят под одним Богом, и Он видит всех без исключения. Всех. И никто не избежит должного воздаяния. Никогда не избегал. Никто.
Женщина посмотрела на догоравшую в углу лучину и поднялась, чтобы заменить ее на новую. Подпалив свежую щепку, она вернулась на прежнее место у корзины с шерстью. Задумалась. Вдруг ее сердце бешено заколотилось и, положив руку на грудь, она с тревогой глянула через открытое окно на улицу. Позади что-то затрещало. Парама оглянулась. Только что зажженная лучина погасла, надломилась и осыпалась в лохань с водой. Женщина с тревогой задержалась взглядом на погасшей лучине и, быстро поднявшись со скамьи, поспешила выйти во двор. Тревога нарастала. Погасший огонь в доме означал по восточному поверью несчастье или смерть близких. Сейчас же погас огонь, зажженный ее рукой. Женщина распахнула двери и, тяжело дыша и растерянно глядя по сторонам, побежала со двора, сама не зная куда. Ноги несли ее к площади.
— Берджу… — шептала мать, задыхаясь от спешки. — Сынок… Берджу…Нет, только не это…
На площади уже гудел и собирался народ. Расталкивая толпу, Парама протиснулась в центр и очутилась перед повозкой. Увидев женщину, люди стали медленно расступаться, опуская головы и молча переглядываясь.
— Б-Берджу… С-сынок, — прошептала она, беспомощно протягивая руки к голове мертвого сына, покоившейся на коленях Катерины.
Тайный палач молча следовал за князем Василием по дворцовым коридорам до окна, из которого открывался обзор на все, что происходило внизу, на площади.
— Уведите Катерину и приставьте к ней лекаря, — распорядился он.
Парама прикрыла рот дрожащей ладонью и только теперь заметила княжну, державшую за руку ее мертвого сына. Вмиг улетучилась боль с лица матери и, исказившись от ненависти, оно из бледного стало пунцовым.
— Ты! Это ты погубила моего сыночка! — закричала она и ударила Катерину по лицу. Та, немного придя в себя, заплакала. Но скорее от того, что, наконец, осознала произошедшее, чем от боли. Матвей схватил Параму за руки, стараясь оттащить от княжны.
