— Не тревожься: я не выдам нашу тайну. Кать…
— Чего?
— Моя ты теперичя. Моя на веки вечные.
Та стыдливо опустила голову.
— Твоя… А теперичя ступай…Ступай.
Берджу пошел в обход, а княжна, накинув на голову платок, прошла через ближайшие ворота и направилась в церковь.
В соборе было тихо, никого видно не было. Она подошла ближе к алтарю и, став на колени, принялась молиться, скрестив на груди руки…
Не успел Берджу войти в горницу, как на него обрушилась мать.
— Где тебя шайтан носит? Отчего ты весь мокрый? Князь — батюшка дознавался, куда ты запропастился? В гневе он. Княжна, случаем, не с тобой была? Отвечай!
— Да нет…
— Княжна счезнула… — Парама без сил присела на табурет.
— Как?! — изумился парень.
— Как из опочивальни своей вышла на обедню, так и счезнула. И тебя тут нет! Князь решил, что вы вместе. Лютовал он больно. Чего ты мокрый?
— Раков ловил.
— А где ж они?
— Вон, в узелке.
— Так ты нынче видал Катерину?
— Вчерась только, когда гости были. А боле нет.
— Одежу сыми, надень сухую, — мать поднялась и достала из сундука вещи, чтобы помочь сыну переодеться. — Сватались к княжне. Вскорости свадьба будет. И тебе надобно уж обзавестись женой.
— Только Катерина мне мила! — выпалил сын.
— О, Всевышний, сжалься над сыном моим! — взмолилась мать. — Голову только морочит она тебе, а ты веришь. Не быть вам вместе, сынок. Отродясь не бывало, чтоб князья сроднились с холопами. Пощади мать! Ты же у меня один. Ежели случится что? И так государь осерчал на тебя. Какому Богу мне молиться, чтобы ты остепенился? Люди-то чего о тебе судачат…Небось слыхал? Вон шепчутся: мол, высоко взлетел, кабы крылья не подрезали. Отступись, сынок.
— Матушка, чего ж делать-то теперича, ведь жизни нам нет друг без дружки?!
— Будь сильным. Вырви ее из своего сердца. Помучаешься малость, и засохнет все. Забудешься за другой девкой. А вот ежели государь дознается, не пощадит он тебя. По добру отступись.
— Без нее мне и жизни не надобно! — сокрушался юноша.
— Послушай мать. Свое сердце послушай. Никогда не быть вам вместе. Погубит она тебя, но твоей не станет. Сердцем чую неладное, — Парама смахнула слезу и вышла из горницы, захватив узелок с раками.
Берджу сел у окна и загрустил.
— Что ж теперь будет- то, ведь я уже попортил ее…
… А тем временем служка обходил церковь, готовясь закрыть двери на ночь, и вдруг увидел лежащую на полу у алтаря женщину. Подбежал к ней, видит: без сознания та. Побежал за священником. Тот, едва подошел к лежащей на полу, сразу признал в ней княжну. Святой отец отправил служку с известием к Василию, а сам стал приводить знатную особу в чувство. В скорости прибежали Евдокия с Михеичем.
