Договорившись, девчата убежали в лес, чтобы надрать молодых дубовых веток и ранних цветов, а потом сплести венки и в танце надеть их на своих ребят.
— Катерина, поди на Берджу наденешь-то? — засмеялись подружки, усаживаясь возле костра.
— А то на кого же?! — отозвалась она.
— Вы никогда уж и не разлучаетесь! — добавила Матрена.
— Да вовсе не так, — запротестовала Катя. — Ты-то сама не Ивану ли плетешь? Исстрадался он весь, иссох бедный. Одни уши остались!
— Ха-ха-ха! — засмеялись девчата.
— Да он и денно и нощно под окнами караулит, будто приведение. Ужо все очи промозолил. Но лучше его не сыскать на всем белом свете! — заявила Матрена.
Закончив плетение, хохотушки вернулись на поляну, где во всю шли пляски. Девчата затянули песню и пошли в хоровод, держа в руках свои плетенки. Постепенно к ним присоединились парни и, образовав пары, молодежь пошла в круг, где девчата, одна за другой, надели венки на головы своих возлюбленных дружков. Берджу с Катериной, такие молодые и счастливые, закружились в хороводе, не видя никого вокруг…
На небо высыпали звезды. Яркие и высокие языки пламени уносились от костров в высь. В огне потрескивали поленья.
Среди молодежи промелькнула нянька Евдокия. Увидев Катерину, она направилась к ней.
— Княжна, княжна! — позвала она ее.
— Чего тебе, няня? — выйдя из круга, та подошла к старой женщине.
— Государь-батюшка кличет.
Катерина с Берджу многозначительно переглянулись, и княжна последовала за Евдокией. Представ пред отцовы очи, и увидев его сдвинутые брови, она поняла, что родитель настроен на серьезный разговор.
— Ты звал меня, батюшка? — поклонившись, спросила Катя, как можно мягче и покорнее.
— Поди ближе…Где ты нынче была?
— На гулянии.
Отец нахмурился.
— Садись рядом…Послушай, дочка. Будучи ребенком, тебе многое дозволялось, чтобы ты не скучала, но теперь княжна стала взрослой и, надеюсь, начала многое разуметь. Детство минуло, и нынче не до шалостей. Пора вспомнить о том, кто ты есть.
— Не пойму я, батюшка, об чем ты толкуешь?
— Не подобает княжне вольно вести себя с простым людом.
— Разве я чего недозволенное творю?
— Именно, недозволенное, Катерина. Ты — княжна, а Никодим…то есть Берджу- холоп. Негоже якшаться с дворовыми. Ой, негоже, Катерина! Не забывайся, ты не чернавка, а княжеская дочь. И не порочь имени моего! Не желаю боле видеть тебя среди скоморохов и прочих холопьев. Княжне надлежит бывать в другом окружении!
— Но отец… — растерялась Катя. — В каком окружении мне надлежит бывать, среди напыщенных бояр?!
