– А днем он про эти кошмары когда-нибудь говорил?
– Нет. Но Изабел рассказывала мне, что он от них так и не избавился.
– И когда же она вам об этом говорила?
– Да совсем недавно.
– Итак, миссис Харрис, вам ничего не известно о планах Джимми. А в принципе там могло быть нечто противозаконное?
– Пожалуй, да.
– Он говорил вам что-нибудь в этом роде?
– Он говорил, что они разбогатеют.
– Кто?
– Они с Изабел.
– А каким именно образом, не говорил?
– Мистер Карелла, я должна сказать вам правду. Мне кажется, он задумал что-то не совсем чистое.
– Он говорил это?
– Нет.
– Так почему же?..
– А зачем бы иначе ему понадобился старый приятель по армии?
– Что вы имеете в виду?
– Он сказал мне, что нашел одного из своих приятелей.
– По армии?
– Да, по-моему, так он и сказал.
– И кто же это?
– Имени я не запомнила.
– А он не сказал, зачем ему понадобился этот приятель?
– Сказал, что тот поможет им с Изабел разбогатеть.
– А каким образом, не сказал?
– Нет.
– Так почему же вы решили, что тут что-то нечисто?
– Сама не знаю. Может, потому что солдат учат обращаться с оружием.
– Но прямо сын ничего вам не говорил...
– Нет.
– Ну что ж, – Карелла пожал плечами. «Как в кино, – подумал он. – Двое старых фронтовых друзей находят друг друга, чтобы очистить банк или казино в Лас-Вегасе. Вообще-то и такое возможно. Все возможно. Но сомнительно. И все же – возможно, черт возьми». – Спасибо, – сказал Карелла, – вы нам очень помогли.
Но сам он в этом совсем не был уверен.
* * *
В это субботнее утро инспекторская скорее походила на церковь. Кроме шуток. Лучи ноябрьского солнца сплошной пылевой дорожкой пробивали под острым углом длинные зарешеченные окна и золотистыми пятнами собирались на крышках столов и пишущих машинках. Радио на столе Дженеро передавало органную музыку. Карелла ожидал божественного чуда, но его все не было.
Дженеро печатал.
Он купил себе карманный словарь в мягкой обложке и время от времени сверялся с ним, отрываясь от работы. Эта стрекотня машинки, да еще с перерывами, раздражала Кареллу. Печатать в храме – святотатство. А помимо всего прочего чудес в мире больше не происходит, и дело его было совсем табак – черствее, чем вчерашний хлеб.
Органная музыка заполнила инспекторскую. Карелле даже захотелось исповедаться. Он не был на исповеди с того самого времени, как перестал ходить в церковь. То есть с пятнадцати лет. По странному совпадению тогда же он потерял невинность на крыше одного жилого дома в Риверхеде, с девушкой по имени Сузи Райан, ирландкой. Она ходила в ту же церковь, что и Карелла. После посвящения на крыше Карелла решил, что надо исповедаться в своем грехе. Но потом подумал, что священник может поинтересоваться ее партнершей, соучастницей греха. Таким образом всплывет имя Сузи Райан, такой щедрой, такой страстной. В те ранние годы Карелла готов был и в пекло за ней пойти. В общем, он колебался и в конце концов решил не ходить на исповедь. А заодно и вообще никогда больше не ходить в церковь, но это решение к Сузи Райан никакого отношения не имело. Просто церковь всегда навевала на него сон.
