Его полное имя было Юлиус Мария Бруммер. Но знали об этом очень немногие. Однажды зимней ночью, на какой-то автостраде он как бы невзначай сказал мне:
— Мое появление на свет ужасно разочаровало мою мать. Она очень хотела девочку, Марию. Когда родился я, мать очень переживала. Наверное, в отместку за это она и дала мне женское имя…
Наконец я добрался до отеля «Атлантик».
На террасе, в тени массивного солнечного тента с красно-белыми полосами, уже завтракали несколько гостей. Стены отеля, свежевыкрашенные в темно-желтый тон, оттеняла влажная темно-зеленая живая изгородь под террасой. Напротив отеля темнели большие витражи казино. Сквозь цветущие деревья розовела огромная раковина курортного оркестра. Все было очень красочно. Воздух вибрировал. Наступающий день обещал быть очень жарким.
Я нажал на газ. Время подгоняло. Мне надо было успеть подать заявление и спешить, чтобы…
Когда я подошел к полицейскому, стоявшему на пороге полицейского комиссариата федеральной земли на улице Софиенштрассе, он улыбнулся и поднес руку к фуражке в знак приветствия. При этом он смотрел на буквы на левой стороне моего френча. Большинство людей, когда меня видят, смотрят именно туда: на золотые буквы «J» и «В». Это начальные буквы его имени и фамилии. Юлиусу Бруммеру нравились его имя и фамилия — по крайней мере их начальные буквы. Он приказал прикрепить их всюду — на своих земельных участках, доходных домах, на вилле; на трех автомобилях, на яхте, а также на одежде всех его служащих. У его жены было множество украшений, которые она могла постоянно менять. Но одну драгоценность она не могла снять: несколько лет назад ювелир намертво закрепил на ее щиколотке тонкий золотой браслет, на котором были выгравированы две буквы…
— Что вам угодно? — спросил полицейский.
— Я хочу подать заявление.
— Вы что-то потеряли?
— Почему вы так решили?
— Мне показалось, что вы хотите дать объявление об утраченной вещи, — сказал он, глядя на буквы «J» и «В».
— Вовсе нет, речь идет о подаче заявления о совершенном преступлении.
— Левый подъезд, второй этаж, комната тридцать один.
— Спасибо, — сказал я.
Здание было построено в середине прошлого века, лестничные ступени покрашены белой известковой краской, что выдавало прусскую расчетливость.
На втором этаже, на двери комнаты 31 была прикреплена табличка:
ПРИЕМ ЗАЯВЛЕНИЙ
Остановившись у этой двери, я подумал о Нине, жене Юлиуса Бруммера: я любил ее, и знал за что. Затем я подумал о Юлиусе Бруммере: я ненавидел его, и знал за что.
