.
пятница
Идет дождь, светит солнце, идет дождь, светит солнце. Бог играет с погодой в переключалки, как я с женщинами. И не смейтесь, пожалуйста. Я написал маленькое четверостишие, прочтите и не судите строго.
Мне страшно хочется сожрать тебя живьем
Мне страшно хочется за зад тебя схватить
Мне страшно хочется пожить с тобой вдвоем
Мне страшно хочется руки твоей просить
Да, согласен, это всего лишь проба пера, но зато александрийский стих.
воскресенье
Я люблю только читать, писать и заниматься любовью. Соответственно, для жизни мне достаточно было бы простой однокомнатной квартиры при условии, что в ней будет книжная полка, компьютер и кровать.
понедельник
Собачий холод: ноябрь длится полгода. А я еще трачу время на то, чтобы клеймить парниковый эффект! Да я скоро буду мечтать о глобальном потеплении… В ноябре 2000 года 180 стран собрались в Гааге, чтобы ограничить выброс СО2 в атмосферу, и с тех пор мы отмораживаем себе одно место. Вот предложение для политической программы Лионеля Жоспена: “Голосуйте за меня, и мы увеличим количество машин, чтобы у нас было тепло круглый год, а когда уровень моря поднимется на восемь метров, пляжи окажутся ближе к Парижу”.
вторник
Вчера прослезился, слушая “Ain’t no sunshine when she’s gone / It’s not warm when she’s away”[154] Билла Уитерса. Жуткий парижский мороз совпал с ледниковым периодом в моем сердце. Знаю, писать такое недальновидно, эти слова подтачивают мой имидж бесчувственного фаллократа, но что же я могу поделать? В мире повального одиночества слезы холостяка перед эквалайзером своей стереосистемы внушают мне некоторую надежду.
среда
Появившись несколько раз на телевидении (для рекламы книжки), пытаюсь остаться нормальным. Слава — это роскошное рабство, тюрьма под открытым небом. Гуляешь себе по улице, и все тебя отслеживают. Прохожие делают вид, что не узнают меня, но, отойдя на несколько метров, шепчутся у меня за спиной:
— Видел? Это ж этот мудила Оскар Дюфрен!
— Смотри, а он похудел!
— Сбледнул с лица.
— А нос задирает.
— А мне он нравится…
— Заткнись ты, Эглантина!
Всякая мельчайшая деталь, любое изменение внешности тут же разбирается по косточкам.
— У него сальные волосы!
— Он плохо побрился!
— Он в той же рубашке, что и на передаче Фожьеля!
— Дома не ночевал, сто процентов!
— А мне он нравится…
— Заткнись ты, Эглантина!
Мне кажется, что меня все время снимают. Пот течет с меня ручьями. Слишком много взглядов останавливается на моем лице. Попался, который зазнался.
