Английский рожок используется в барочной музыке вместо вымершего oboe d'caccia, а в своем нынешнем функционально-музыкальном виде вошел в симфоническую жизнь во второй четверти XIX века. В русской музыке использовался для изображения восточной неги и истомы (Глинка — ария Ратмира в «Руслане и Людмиле», Римский-Корсаков — в «Шехеразаде», персидские и половецкие дела у Мусоргского и Бородина и т. д.). То есть однозначно ориентальный крен. В европейской музыке (к которой в этом смысле можно отнести Стравинского и Шостаковича) рожок помимо Востока изображает мрачноватые глубокомысленные размышления, как правило, приближенные к проблемам потустороннего мира и перспектив нашего в нем пребывания. Самый яркий пример этому — написанная почти с начала до конца для рожка оркестровая поэма Сибелиуса «Туонельский лебедь» — финская локализованная версия Харона. Более абстрактные примеры: Симфония d-moll C. Франка и Восьмая Шостаковича. Вообще, в европейской симфонической музыке для рожка написано довольно много интересного и вполне гениального.
Третьим в этой компании будет гобой д’амур. В принятой нами системе мер и весов он примерно соответствует 0,66 л и находится посередине между гобоем и рожком. В симфоническом оркестре практически никому не нужный инструмент. К огромному сожалению. Потому что у него фантастически красивый звук. Можно сказать, божественный и сладостный. Притом что интонационно д’амур очень неустойчивый инструмент, и поэтому каждую его ноту приходится ловить индивидуально. Гобой д’амур используется либо как замена вымершим барочным инструментам в кантатах Баха, либо, крайне редко, в «Болеро» Равеля, где для него написано соло, обычно исполняемое на рожке за неимением д’амура.
Звучит на малую терцию ниже, чем написано. Я бы сказал, что это более чем неудобно. Это все равно, что ехать на машине, глядя не в окно, а в монитор, который показывает дорогу с опережением секунд на пять или десять. С другой стороны, это всего лишь мои личные заморочки, связанные с некоторыми неудобствами абсолютного слуха.
Изумительно красиво звучащие инструменты. Почему же, когда я вижу в концерте или по телевизору гобоиста или рожкиста, у меня всплывает в памяти другая профессия — каскадер?
Никому в оркестре я не завидую. Потому что завидовать нечему. У каждого свой набор ужасов. Я так понимаю, что это для вас уже не новость. Потому что правдивая книга о музыкальных инструментах и исполнителях на них не может быть написана иначе как в жанре триллера.
