Исповедь сыщика [сборник] | страница 21

— Он тебя уже оставил, и ты полетишь со мной, если не передумаешь.

— Господин полковник…

— Он тебе прямо сказал, что ты не знаешь законов охоты. И то, что ты упрямо лезешь в дело, доказывает твою молодость и глупость, больше ничего.

Дитер обиделся; полковник взглянул на него, хмыкнул, покачал головой:

— Да, хлебну я с тобой горячего.

— Я этого выражения не понимаю.

— Но ты со мной тоже хлебнешь, тогда и поймешь. У нас двое суток, это много и ничего. Домашние заготовки в нашем деле сплошная глупость, твоя легенда предельно проста. Главное нам притереться друг к другу, что крайне сложно. Начнем с того, что ты усвоишь — обижаться на меня совершенно бессмысленно и опасно для дела, обида отвлекает. Ты больше никогда не назовешь меня «господин полковник». С этого момента, уяснил?

— Уяснил.

— А как ты будешь обращаться ко мне? Только не придумывай. Как тебе естественнее и проще обращаться к человеку, который старше тебя по возрасту и положению в организации.

— Шеф? — неуверенно произнес Дитер.

— Кино.

— Господин Гуров?

— Нельзя. Понимаешь, парень, я документов менять не буду, но моя фамилия достаточно известна, и повторять ее не следует.

— Врач? — сказал Дитер и щелкнул пальцами. — У вас есть другое слово.

— Доктор?

— Верно! Доктор.

— Доктор? Неплохо, — согласился Гуров. — Уважительно и безлично. — Он остановил машину около своего дома. — Вылезай, парень, пойдем домой, пошарим в холодильнике, полагаю, что найдем там немного.

— У меня есть марки, мы можем пойти в ресторан.

— Можем, но не пойдем, — ответил Гуров, запер машину и вошел в подъезд.

— Доктор! — крикнул Дитер, закончив гимнастику и направляясь в душ. — Я голодный как черт!

— Во-первых, в моей квартире ты можешь не кричать, здесь и шепот слышен, — ответил из кухни Гуров. — А к голоду ты скоро привыкнешь, трудно лишь первые десять-пятнадцать лет.

Сыщик спал плохо, поднялся рано, заставил себя сделать короткую пробежку, позанимался с резиной, которую использовал вместо эспандера; сейчас жарил ломтики черного хлеба, разбил на сковородку последние три яйца, сварил кофе и все время думал об одном и том же. Кого взять с собой — опытного оперативника или немца? О том, что нельзя рисковать жизнью иностранца, Гурову и мысль не приходила. Рисковать жизнью человека в мирное время нельзя, но если очень нужно, то приходится. Какое значение имеет национальность, вероисповедание или партийность? Любой человек рожден для жизни, и он, полковник Гуров, не имеет права подставлять человека под нож. На самом деле вопрос, в какую сторону лететь инспектору Вольфу, решать полковнику Гурову, а не генералу Орлову, и это справедливо: кто идет в связке, тот и решает.