Тут я замолчал и молчал долго-долго, но все-таки перемолчать дядю Шуру не смог. Известно, у него редкая выдержка.
– Алло, дядя Шура! – крикнул я. – Вы слышите меня?
– Да, да, – ответил дядя Шура.
– По-моему, Надежде Васильевне пора возвращаться, – сказал я.
– Ты думаешь? – очень серьезно спросил дядя Шура.
– Конечно, – ответил я воодушевленно. – И это я беру на себя.
– Спасибо, – сказал дядя Шура и повесил трубку.
Когда же я вернулся к ним, они сидели на кухне и пили чай. Я услышал их разговор и замедлил шаг.
– А мы пойдем гулять? – спросила Наташка.
– Пойдем, – раздался в ответ голос дяди Шуры.
– А когда? – не отставала Наташка.
– Когда мне позвонят.
– А если тебе никогда не позвонят? – сказала Наташка.
В этот момент я появился в дверях, и дядя Шура, не ответив Наташке, пригласил меня к чаю. А я весь был в напряжении, у меня так бывает. В такие минуты мне все удается и на ум приходят самые правильные решения.
Я бросился в комнату, достал из-под шкафа давно забытого резинового крокодила и, надувая его на ходу, помчался на кухню. Я появился перед ними с крокодилом, как когда-то Надежда Васильевна. Они оба почти одновременно поперхнулись чаем, несмотря на их хваленую фамильную выдержку. Я чуть не упал от смеха.
– Зачем ты его достал? – недружелюбно спросила Наташка.
– Это же самый веселый крокодил в мире, – находчиво ответил я, продолжая надувать крокодила.
Я весь по-прежнему дрожал от возбуждения, потому что дядя Шура мог бы и не принять вмешательства в их внутренние дела. Он мог резко бросить: «Отнеси его на место!»
Но он промолчал, налил мне чаю и, как всегда, положил передо мной на тарелку несколько бутербродов. Он знал, что я «бутербродная душа», хотя он меня иногда заставлял есть и суп, который сам готовил Наташке два раза в неделю.
– Садись, – сказал дядя Шура и незаметно подмигнул мне.
Значит, он мои действия одобрил и безоговорочно принял в союзники!
А я завел крокодила и пустил его гулять по полу, и он стал открывать и закрывать свою крокодиловую пасть.
Дурацкая игрушка, а почему-то когда смотришь на нее, то смешно. Я первый не выдержал и засмеялся, потом засмеялся дядя Шура. И вдруг Наташка, сама неумолимая Наташка, тоже улыбнулась, но тут же, чтобы скрыть это, наклонилась к чашке.
– Если он тебе не нравится, – сказал дядя Шура, – пусть Борис его кому-нибудь подарит.
Наташка не ответила: она увлеченно пила чай.
– Так я возьму его, – сказал я.
– Дареного не дарят, – вдруг тихо произнесла Наташка.
