Заметьте, еще один замечательный хрустальный бокал с редким звоном!
Представляю, как бы удивились больные дяди Шуры, если бы увидели его сейчас.
И мы, конечно, удивились. У Наташки глаза полезли на лоб, и у меня они тоже бы полезли, но я умею владеть собой. А Надежда Васильевна, я заметил, осуждающе покачала головой.
Тогда дядя Шура затих и виновато, немного грустно сказал:
– На свадьбах всегда бьют бокалы, хотя это, конечно, глупо.
Он протянул руку Надежде Васильевне, и она в ответ протянула ему свою.
Они смотрели друг на друга. У дяди Шуры лицо было строгим, хотя галстук сбился набок и волосы растрепались. А Надежда Васильевна улыбнулась. Эта улыбка сделала ее совсем молодой и еще более красивой.
* * *
Еще тогда, на свадьбе, я поймал себя на том, что все время слежу глазами за Надеждой Васильевной и это доставляет мне радость. И с этого дня я искал малейшую возможность, чтобы лишний раз увидеться с нею.
Как-то я заскочил к ним, будто за Наташкой, чтобы вместе идти в школу. А Надежда Васильевна мне ответила, что Наташка еще не готова и она сама ее проводит.
Она улыбнулась, а я, дурак, вместо того чтобы прямо сказать, что я их подожду, нелепо поклонился и ушел.
Она захлопнула дверь, а я вернулся домой и стал дежурить у дверного глазка.
Когда они вышли на лестничную площадку, сопровождаемые отчаянным лаем Малыша, я тоже появился, изображая на лице наивысшее удивление:
– Как, вы только выходите?
– Меня сегодня провожает Надежда Васильевна, – предупредила Наташка.
Не знаю почему, но идти с нею было радостно. Она всего-то лишь успела сказать, что ей здорово повезло, потому что она теперь каждый день на работу ездит на метро, а это интересно. А раньше она жила в центре, рядом с работой, и ходила пешком.
– А где вы жили? – спросил я.
– На Арбате.
– И я раньше жил на Арбате! – воскликнул я.
– И я жила на Арбате, – сказала Наташка.
– Как жаль, что мы не знали друг друга, – сказала Надежда Васильевна. – Мы бы давно могли стать друзьями.
И мне действительно стало обидно, что я ее не знал.
Я нес ее виолончель. Она была тяжелая и, когда ударялась о мое колено, издавала тонкий гул, и это мне нравилось. А Надежда Васильевна шла рядом, держа за руку счастливую Наташку.
– Когда я выхожу из метро, – сказала Надежда Васильевна, – то еще на эскалаторе думаю, что сейчас увижу небо, деревья, землю. Каждый раз я открываю для себя что-нибудь новое и неожиданное.
И все, и больше она ничего в этот раз не говорила, но мне понравились ее слова о метро.
