– Вот! – Я показал бутылку, которую до сих пор держал в руке; при этом я так вертел ею, как будто собирался жонглировать.
Надежда Васильевна забрала у меня бутылку и передала Наташке.
– Отнеси на кухню, – попросила она.
Наташка бросилась выполнять поручение Надежды Васильевны, но тут же вернулась и спросила у меня:
– Она тебе нравится?
– Очень, – ответил я.
Не знаю, что там им показалось, но они, дядя Шура и его невеста Надежда Васильевна, рассмеялись.
Я давно заметил, что взрослым часто бывает смешно, когда совсем нечего смеяться. Как-то я сказал об этом дяде Шуре. А он мне ответил:
«Говорят, человек меняется каждые семь лет, и то, что в детстве ему кажется смешным, в преклонном возрасте не смешит, и наоборот».
Честно говоря, я бы хотел сохранить свой характер. Он мне определенно нравился. У меня веселый нрав – я весельчак. Зачем же мне менять свой характер, скажите на милость?
В общем, в ответ на мои бескорыстные слова они рассмеялись, но я не обиделся. Раз смеются – значит, счастливы.
Правда, дяде Шуре и этого показалось мало. Он решил продолжить веселье и приложил к моему лбу ладонь.
– Я не болен, – сказал я.
– Здесь совсем другое, – ответил дядя Шура. – Посмотри мне в глаза.
Я посмотрел: нет, у него в глазах не было никаких лепестков.
– Неизлечимое, – сказал дядя Шура. – Фантазер и мечтатель. В общем, сочинитель сказок.
– А я, а я? – потребовала Наташка.
Дядя Шура опустил ладонь на Наташкин лоб, заглянул ей в глаза и задумался.
– Решительная особа, – сказал он наконец. – И большая любительница мороженого.
– А она, а она? – Наташка показала на Надежду Васильевну.
Дядя Шура повернулся к Надежде Васильевне и вновь повторил все свои манипуляции.
Тут следует заметить, что смотрел он ей в глаза несколько дольше, чем нам с Наташкой. Конечно, от таких глаз нелегко оторваться.
– Добрейшее существо, – сказал он, – но умеет ловко это скрывать… А теперь начнем пир.
– Начнем! – воинственно завопила Наташка и убежала, чтобы отнести наконец бутылку с молоком.
Следом за нею улетел Малыш.
– Спасибо, – неестественным голосом сказал я. – Мне уроки надо делать.
Конечно, мои слова были курам на смех: отказываться от свадебного пира из-за уроков, как будто я только и делаю, что хожу по свадьбам, – но было неудобно навязывать себя.
– Смотри, какие у нас торты, салаты, бутерброды, – соблазнял меня дядя Шура. – Ты что, хочешь нас обидеть?
– Нет, – радостно ответил я и торопливо сел за стол.
– Наташа, – приказал дядя Шура, – прибор Борису!
