«Но как мог Апеллес быть столь безрассуден?! — с внезапным приступом ужаса подумала Доркион. — Ведь любой, кто только взглянет на эти наброски, сразу поймет, что он обуреваем страстью к царской наложнице!»
О нет, он не безрассуден. Он просто самоуверен. Он убежден, что его секрет надежно сохранен в этом незапертом сундуке, под охраной преданных ему Персея и Ксетилоха и обожающей его Доркион.
Преданных ему?.. Персей и Ксетилох очень горды тем, что обучаются у великого Апеллеса, однако между собой злословят о том, что господин слишком уж высоко себя ценит, слишком гордится собой. Считает себя даже выше великого Аполлодора Афинского, первого скиографа, то есть тенеписца, мастера изображать полутона, любит унижать учеников и даже близко не подпускает их к настоящей работе. Ну сколько можно растирать охру и кадмий?! На это годится любой ремесленник, у которого нет никаких способностей к рисованию!
Доркион не раз слышала такие разговоры, но ничего не передавала Апеллесу, боясь его огорчить. А сам он ни о чем не подозревал. Где ему заподозрить — при его-то самоуверенности?! И, конечно, ему и в голову не придет, что Доркион, которая обязана ему жизнью, которая обожает его и ежеминутно готова целовать пыль под его ногами в знак своей благодарности, — что эта маленькая косуля может испытывать жестокую ревность, которая мутит ей голову, заставляет терять рассудок и разрывает сердце!
Девушка прижала руки к груди, глуша неистовую боль, и бросилась вон из мастерской. Ей хотелось накинуться на Апеллеса с кулаками, ей хотелось кричать, ей хотелось умереть!
Выскочила из покоев и кинулась к водоему.
Прыгнуть туда, нырнуть — и не вынырнуть! Утопить эту боль!
Она вообразила свое бездыханное тело, которое будет качаться на волнах, свои наполненные водой глаза, свои колышущиеся, словно водоросли, волосы, свои безжизненные губы…
«Безумная! — крикнет Апеллес. — Что ты наделала?! Как мне теперь жить без тебя?!»
Воображаемое горе Апеллеса на миг доставило девушке такое острое наслаждение, что Доркион уже ничего так не желала, как только причинить ему это горе. Не раздумывая, она бросилась в воду, нырнула — и вдруг почувствовала, что рядом упало что-то тяжелое.
Кто-то еще прыгнул в купальню!
Неужели Апеллесу не спалось, и он услышал, как Доркион куда-то отправилась? Неужели видел, как она рассматривает портреты Кампаспы, понял, какое отчаяние ею завладело, догадался, что девушка решила умереть, — и бросился ее спасать?!
