Как пузырьки вина крутятся в чаше!
Чудесная алхимия - вино:
Из праха золото творит оно.
Вино спасает, - и того довольно, -
Когда нас мир терзает очень больно.
С вином - наш мир считай пустой мечтой;
Души не услаждай пустой мечтой.
Природа времени непостоянна,
Боятся мудрецы его обмана . . .
. . . Печалью по усопшим заболев,
Глашатай неба начал так напев.
Что Ибн-Салама небосвода сила
В мишень для стрел Меджнуна превратила.
Чтоб меж друзьями не было преград,
Лить слезы каждый из двоих был рад.
Так Ибн-Салам, бессильный раб несчастий,
Страдал в своей неразделенной страсти.
Тоска любви, которой нет страшней,
Доводит до небытия людей.
И сила этой страсти без предела
В кольцо согнула Ибн-Салама тело.
Не мог ему дать силы талисман, -
От горя пожелтел он, как шафран.
И предан неизбывному томленью,
Лежал он, сходный с собственною тенью.
Здоровье ухудшалось каждый день,
Благих надежд исчезла даже тень.
Лекарства не нашлось для Ибн-Салама,
От горьких бедствий не нашлось бальзама.
Нить жизни мученика порвалась
Душа страдальца с вечностью слилась.
Кто, в мир придя, его не покидает?
Кто, совершенный, тленности не знает?
Уж так решило время издавна,
Что осенью сменяется весна.
Теперь предлог был у Лейли законный,
Чтоб вопли слышали ее и стоны.
И вот, скорбя о злой своей судьбе,
Лицо она царапала себе.
Она свои одежды раздирала,
Пред знатным и простым равно рыдала;
Сломала трон, сожгла свой дом в слезах,
Свои наряды превратила в прах,
И мускусные кудри разметала;
Слыхало небо, как она рыдала.
Дало цвет скорби синий небо ей,
А пламя - пепел для ее кудрей.
Есть у арабов, говорят, обычай:
Коль муж становится судьбы добычей,
Год или два должна скорбеть жена,
Во власть рыдании тяжких отдана.
Лейли признала правильность обряда, -
Ведь были вздохи для нее отрада.
Как будто бы прощалась с мертвецом,
Рыдала ночью и стонала днем.
Скорбя и день и ночь неутомимо,
Она вернулась вскоре в дом родимый
Но у родных она скорбела вновь,
Лилась из сердца беспрестанно кровь.
В душе своей она не раз упрямо,
Рыдая, поминала Ибн-Салама:
"Да будет Ибн-Салам превознесен, -
Любовь мою еще возвысил он.
Он с уст моих печать сорвал кончиной,
И мир теперь знаком с моей судьбиной"[84] .
Узнав, как неба повернулся круг,
В пустыню Зейд пошел, как верный друг.
Увидел он: Меджнун многострадальный
Среди зверей стоит один, печальный.
И рассказал Меджнуну верный тот,
Что сделал с Ибн-Саламом небосвод,
И добрую ему поведал новость:
"Соперник твой познал времен суровость.
Да, уничтожен Ибн-Салам судьбой, -
