Он пред горой могучей оказался, -
Ее хребет людей не опасался.
Свою вершину к солнцу подняла,
Как меч разя небесного орла[55].
Во всех карманах - лалы и топазы,
Невиданно прекрасные алмазы.
Заискивало море перед ней,
Прося бесценных одолжить камней.
Ее просил пустынный край окрестный
С ним поделиться силою чудесной.
Ключей она таила без числа, -
Для них родною матерью была.
Господь ее назвал благословенной,
Ее считали "колышком вселенной"[56].
Меджнун, на эту гору поглядев,
Запел приветно-огненный напев.
Он пел, горячим опьянен напевом,
Звучал ответным горный склон напевом.
Меджнун решил, что это друг его;
Душою овладело торжество.
Сказал: "О небосвод! Нашел я друга!
Мир обошел и вот - нашел я друга".
Он размотал клубок любовных бед:
"Отшельница! Прими же мой привет!
Ты знаешь о беде моей сердечной,
Пусть осенит тебя творец, предвечный.
Я вижу, ты в печали, влюблена,
Несчастных жалоба тебе слышна.
Я верю - друг ты настоящий, верный.
Влюбленных горе - как гора безмерно.
Ты камнем в грудь ударила себя.
Из глаз-ключей ты слезы льешь любя.
Но в чем искать причину огорченья?
Иль ты в сетях несносного мученья?
Бьет кровью из груди живой родник, -
Взрастил какие розы твой цветник?
А сердце все водою источилось,
Чьей красотой, скажи, оно пленилось?
Давай беду оплакивать вдвоем
И голоса в один поток сольем!"
Гора рыдала, видя, как страдал он,
С горою вместе горестно рыдал он,
Затем в пустынный вновь пошел простор,
В край, где его Лейли стоял шатер.
Меджнун газель освобождает от сетей и излагает основы своих скорбей
Меджнун увидел сети для газелей,
Они в степи безрадостной чернели.
И в них газель, несчастна и слаба, -
Велела так жестокая судьба.
Согнул ей шею рок, связал ей ноги,
Ее глаза - в слезах, душа в тревоге.
Меджнун стоял, печалился над ней,
Глядел - и слез кровавых лил ручей.
Снести жестокость не хватило силы,
Он кротко произнес: "Охотник милый,
Ведь ты же - человек, так неужель
Не пожалеешь бедную газель?
Охотник, сжалься над душой несчастной,
Не совершай жестокости напрасной.
Не надо быть безжалостным, ловец,
Сам головой заплатишь под конец.
Ловец, отдай газель скорей мне в руки,
Не предавай газель ты смертной муке".
Ловец ответил: "Я охотой жив,
Когда бы я, к тебе свой слух склонив,
Газель щадя, ее в живых оставил, -
Без пищи я б детей своих оставил".
Одежду передал Меджнун ловцу -
Без листьев стало легче деревцу.
И снял он путы с пленницы прелестной
И жизни дар ей возвратил чудесный.
К ее щеке прильнув, он издал стон,
Глаза прижал к глазам, и плакал он:
