— Мне как раз и нужна откровенность. А политикой Зинаида Петровна не занималась?
Густые брови Еремина взметнулись, он непонимающе посмотрел на Горчакова.
— У вас есть причина спросить меня об этом?
— Есть. Убит еще один человек, некий Либер Жан Робертович. А он политик еще тот!
— Какое отношение Либер имел к Федоровской?
— Слуги видели, как однажды он приехал к ней, они заперлись в комнате хозяйки и долго беседовали. А сегодняшней ночью зарезали представителя Рейха Дрекслера.
— Он тоже к ней приезжал?
— Врать не стану, не слышал.
После некоторого очередного размышления Еремин сказал:
— Мы никогда не говорили с ней о политике.
— Ее не интересовало ни положение Российской Империи после добровольного сложения Колчаком диктаторских полномочий, ни наши отношения с СССР, с западными странами, с Рейхом?
Впервые Юрий Иванович улыбнулся, правда, печально:
— Зинаида и политика — вещи несовместимые.
— Какова тогда ваша версия?
— Ограбление?
— Слуги уверяют, ничего не пропало. Вы, случаем, не дарили ей какую-нибудь уникальную драгоценную вещь?
— Попали в точку! Я заказал для нее колье. Но готово оно будет через две недели.
— Выходит дело не в ограблении.
— Если ревность? Очень вероятный мотив.
— Тогда и вы под подозрением?
Горчаков подумал, что банкир начнет оправдываться, доказывать мол, он тут не причем. Нет, Юрий Иванович согласно кивнул:
— Правы, Александр Николаевич.
— Тогда разрешите полюбопытствовать: где вы находились в ночь убийства Федоровской?
— В Белгороде, на важной деловой встрече. Свидетелей — уйма. На следующий день вернулся в Старый Оскол и узнал. Понимаю, убить можно и не своими руками. Но я не убивал Зину! Слишком дорога она была для меня! Правильно говорят: самое прекрасное на свете — женщина. А разные побрякушки на ней — только. побрякушки. Величайшие творения ювелиров созданы для нее. Но они лишь статисты, подтверждающие достоинства главной героини.
Раз я тоже под подозрением, разрешаю перевернуть и мою жизнь. Только отыщите мерзавца!
Горчаков заметил, как глаза грозного банкира увлажнились. Страдания Юрия Ивановича выглядели настолько искренними, что хотелось им верить.
Они уже стояли около «Белогорья». Александр ощутил сильное волнение, мысли смешались, спутались; теперь не только до ума, но и до сердца достучалось душевное состояние Юрия Ивановича.
— Вы отказались от денег, — в голосе Еремина появились прежние величаво-властные нотки. — От иной помощи, надеюсь, не откажитесь? Если нужна какая-то информация?..
