Хуже было другое. Сейчас ему, не какому-нибудь изменнику-барону, а именно ему предстояло сообщить королю новость, после чего уготованная Стефану Блуаскому и его соратникам участь могла ожидать его самого.
— Мой государь, — опустив голову и упирая взгляд в каменные плиты неметеного пола, словно надеясь тем самым прочнее держаться в вертикальном положении, тихо заговорил Фитц-Алан, — я вынужден сообщить худшее.
— Ну, что еще?
— Стефан Блуаский… — Секретарь запнулся. Все нутро его бунтовало против необходимости выговорить те слова, которые он должен был произнести. — Стефан Блуаский, — снова повторил он, — захватил вашу дочь.
В дворцовой зале неожиданно повисла гнетущая тишина. Сквозь окна слышались далекие крики лодочников, снующих вниз и вверх по Темзе в поисках людей, желающих переправить грузы или перебраться на противоположный берег. Фитц-Алан опасливо поднял глаза на короля. Тот сидел, вцепившись в подлокотники с открытым ртом и, не мигая, глядел на собеседника. Казалось, он даже не дышал.
— Мой государь! — Фитц-Алан рывком приблизился к Генриху Боклерку. — Вам плохо? Быть может, воды? Эй, кто там, воды, воды скорее, воды королю!
Этот выкрик точно разбудил окаменевшего государя.
— В-э-а-а-а! — взревел он, вскакивая на ноги, и развернувшись, оторвав от пола тяжеленный золоченый трон, с силой метнул его в докладчика.
Бывший монах с завидной ловкостью отпрыгнул в сторону, однако, на его беду, расторопный слуга с кубком, полным воды, был уже рядом. Еще мгновение, и слуга полетел в одну сторону, кубок — в другую, аккурат в голову королевскому секретарю. Тот как-то неловко уселся на пол, обхватывая макушку руками. Из-под ладоней начала сочиться кровь.
— Где?! Где этот ублюдочный выродок бешеной коровы?
Фитц-Алан только всхлипнул, не в силах произнести ни слова.
— Ну, Стефан, ты мне поплатишься! — Генрих Боклерк хлопнул в ладоши. — Констебля[44] ко мне! Клянусь святыми мощами и всем чертовым выводком, я заставлю Стефана проклясть тот день и час, когда он появился на свет! Пресвятая Дева Мария, как бы я хотел сейчас знать, о чем думает этот гнилобрюхий недоносок!
* * *
Матильда шла по качающейся палубе столь гордо, что стражи за ее спиной казались пажами, отлынивающими от своей прямой обязанности нести мантию государыни лишь потому, что та решила нынче обойтись без оной. Граф Стефан Блуаский глядел на вдовствующую императрицу, облокотясь на фальшборт захваченного нефа.
— Вы как всегда прекрасны, милая кузина, — поклонился он, скрывая насмешливо-любезным жестом торжествующую ухмылку. — Я пригласил вас на палубу, чтоб подышать этим замечательным морским воздухом, поговорить о том о сем…
