Стоять здесь было очень опасно: не ровен час, мимо прошагает еще кто-нибудь, не ровен час, этот кто-нибудь окажется Артемом… При этой мысли Вера задрожала как от холода и кивнула Никодиму, чтобы двигался к выходу:
— По дороге расскажу!
Тот легко согласился, пошел рядом, но все так же крепко держал Веру под руку.
Искоса поглядывая на Никодима, Вера пыталась понять, что раздражает ее в нем, нечто особенное, чего не носил ее муж-священник, — и чуть не хлопнула себя по лбу: конечно же, клобук! Шляпа, похожая на те, в которых рисуют сказочных волшебников, а означает эта шляпа, что отец Никодим не просто священник, а монах. Интересно, как он сразу разобрался, что под вполне достоверной бородой скрывается барышня? Вроде бы монахи не должны так чуять женщин. Или они, напротив, чуют их лучше, чем немонахи?
Со стороны парочка смотрелась мирно беседующими батюшками, один из которых катастрофически не вышел ростом. Отец Никодим остановился и разжал наконец цепкие пальцы. Вера же так устала к тому времени от жаркой бороды, что открепила мучительницу, морщась от боли. Священник нахмурился:
— Я видел вас раньше?
— Не думаю, — сказала Вера.
— Как вас зовут?
— Зачем вам это знать?
— Меня, например, зовут отец Никодим. А вас как?
— Надя, — неохотно представилась Вера.
— Надежда, значит. Знаете, Надежда, мне вас очень жаль.
От удивления Вера позабыла, какой предмет находится у нее в руке, и борода описала большой круг в воздухе, прежде чем ее хозяйка опомнилась.
— Вы совсем не кажетесь счастливой, — пояснил свою мысль монах, и Вера облегченно вздохнула — наивный попик решил произвести впечатление на невоцерковленную девицу. Самый ходкий товар! Уж кто-кто, а Вера это знала в точности. Не повезло отцу Никодиму. Не на ту нарвался.
Он внимательно разглядывал ее лицо — без косметики Вера чувствовала себя обнаженной, ей хотелось прикрыть губы и глаза руками.
— Вы похожи на журналистку, — медленно сказал Никодим. — Я даже знаю, на какую именно журналистку. Вы, конечно, не Надежда, но совершенно точно Вера. Вера Афанасьева.
— А вы — Бонд. Джеймс Бонд.
— Послушайте, Вера. — Отец Никодим взял ее за плечо, но тут же отдернул руку — с обидной брезгливостью. — Если все это связано с отцом Артемием и касается дел семейных, то я прошу меня извинить…
Веру взвило от его слов не хуже Олимпийского огня: она даже не поняла их выгоды для себя и закричала, как торговка семечками:
— Что у вас, все друг другу докладывают? Откуда вы знаете, что я его жена?
